— Ну, понесло, — вздохнула Маша. — Уломал, капельку выпью. У тебя коньяк-то есть, а то вчерашний без нас допили?
— А мы уже перешли на «ты»? — Предо в удивлении выпучил глаза. — Что-то я не припомню, чтобы мы с вами, Мария Борисовна, пили на брудершафт.
Маша сконфузилась и покраснела. Однако Предо, казалось, этого даже не заметил.
— Но дело-то ведь легко поправимое, а? — заговорщическим тоном прошептал он и достал из-за пазухи бутылку «Арарата» и два массивных золотых кубка.
Как только всё это там умещалось?
— Специально припас, — пояснил он. — Куда уж поводу быть более торжественным, чем наш официальный переход к дружеским отношениям? Кстати, коньячок с некоторых пор предпочитаю армянский. Вот вчера был французский, совсем не то. Наверное, подделка. Хоть и не дешёвая. Одно слово — парфюмерия. Пусть и вполне качественная. Вы, кстати, одеколоном бы не побрезговали?
— Это уже конкретный перебор, — фыркнув, справедливо возмутилась Маша.
— Молчу, молчу. Сам не выношу вульгарностей.
Предо до краёв наполнил кубки ароматным напитком и поставил на стол бутылку, не потерявшую ни капли содержимого.
— Если потребуется, хватит ещё на один актуальный тост, — пояснил он. — Ну что ж, Мария Борисовна, будем знакомы!
Они подняли кубки и, перекрестив руки, отпили по маленькому глоточку. Маше показалось, что это и не коньяк вовсе, а какой-то сказочный нектар. Невероятно вкусный, хоть и очень-очень сладкий. В голове, тем не менее, зашумело. Пусть и негромко. Нет, алкоголя достаточно. Лучше перекусить.
Предо тем временем коснулся своими губами Машиных, и художница почувствовала пробежавший по телу холодок. Она отстранилась от гостя. Пристально взглянула ему в глаза.
— Кто же вы такой, мистер Фриз? — прошептала она изумлённо.
Предо вернулся на своё место и, усевшись на табурет, посмотрел в окно. На луну.
— Я ангел, Машенька, — тоже шёпотом проговорил он. — Ваш хранитель. Странно, что вы об этом ещё не догадались… Впрочем, мы же только что перешли на «ты».
Последнюю реплику Предо произнёс громко и весело. Его настроение менялось с такой же скоростью, как фазы переменного тока.
На Машу вдруг накатилась волна какого-то неестественного веселья, и она, позабыв о приличиях, а, может, просто подействовал коньяк, захохотала. И хохотала, держась за живот минуты две, не меньше. Наконец, прекратив истерику, но всё ещё продолжая всхлипывать и вытирать рукавом свитера слёзы, выступившие из глаз, она смогла вымолвить:
— Извини, Предо. Просто… Просто у меня всё не как у людей.
— В смысле? — не понял ангел.
— В смысле? — повторила Маша. — Да в том смысле, что даже моего ангела-хранителя зовут Предо. Предо-хранитель… Тебе ничего не напоминает?