Решив отложить родившуюся идею, чтобы проработать её во всех деталях, Мамаев отобрал из Машиных и Валиных работ наиболее, на его взгляд, удачные и упросил художниц оставить их на время у себя.
Пару месяцев спустя на очередной тусовке в закрытом творческом клубе, Родина как бы невзначай заикнулся Трубе о возможности устроить её персональную выставку, но так как пригодных работ для полной экспозиции маловато, то можно, если Валентина, конечно, не против, её картинки разместить в большом зале, а малый заполнить рисунками Терпиловой. Подзорная, как и ожидал Антон, подвоха не заметила и за предложение уцепилась мёртвой хваткой. Трубе очень польстило, что наконец-то появился настоящий ценитель её «постыдного», как она считала в душе, увлечения. Валя попыталась было убедить Мамаева, что её собственных рисунков хватит на оба зала, но тот хорошо подготовился к разговору и выдвинул весомый аргумент. Мол, на кой ляд показывать всё, когда народу надо только «супер»? И потом, терпиловские комиксы своей простой манерой исполнения лишь выгодно подчеркнут профессионализм самой Валентины. Падкая на лесть Труба согласилась без дальнейших уговоров.
Итак, выставку «Настоящий русский комикс» решили подготовить по возможности тщательно и открыть в ноябре. Причём от Маши — Антон отчего-то страшился её отказа — держали всё в тайне. А то, что запуск проекта осуществили в день рождения нашей героини, оказалось не столь сюрпризом, сколько простым совпадением.
Тем не менее, проект претворялся в жизнь вполне удачно. Были разосланы приглашения известным художникам, критикам и музейщикам. Изъявили желание присутствовать при разрезании красной ленточки и пара консулов иностранных держав, а также несколько городских депутатов и даже один вполне продвинутый вице-губернатор. Ждали директоров Эрмитажа и Русского, но первый, не объясняя причин, отказался, а второй из-за намеченной на то же самое время какой-то важной конференции прибыть не смог. Впрочем, и без этих двух от узнаваемых лиц на сегодняшней презентации рябило в глазах.
Родина — человек, предпочитающий «культурным пьянкам» чистое искусство, изначально был против каких-либо банкетов или фуршетов в галерее, но Зацепина, захватившая его этим сумасшедшим утром врасплох, без особого труда добилась если не согласия, то, во всяком случае, «непротивления злу насилием». Именно так.
Короче, к трем часам всё было готово. В залах стояли накрытые фуршетные столы, в холле и на улице перед входом собралась внушительная толпа ценителей искусства, дарового шампанского и халявных бутербродов, а перед микрофоном и зрителямя, застыл покрасневший от духоты и смущения Антон Мамаев в фиолетовом бархатном пиджаке и кирпично-оранжевой бабочке на воротничке канареечной сорочки. Валентина и Маша в праздничных нарядах и с дурацкими ножницами в потных от волнения ладошках помещались справа и слева от галериста.