Старик с мерзким, трясущимся от сладострастия подбородком и совершенно безумным взглядом подошел ближе, протянул руку: сначала Макс услышал шипение, затем ударила боль – он дернулся назад, захрипел, заорал беззвучно сорванным горлом. Палач отдернул руку, поглядел на ожог, снова приложил, скалясь и облизываясь на бьющегося пленника. Почмокал расстроенно губами – прут остыл, – пошел за следующим. Тротт тяжело дышал, изгибался в цепях, и кандалы ходили туда-сюда, натирая запястья до крови.
– Откроешь проход? – спросил тот, что в мантии.
Макс молчал. Поймал настороженный взгляд воина, закатил глаза, сжался, чувствуя, как щиплет свежие ожоги стекающий по телу болезненный пот. Старик уже подходил со вторым прутом, и пленник пошевелил запястьями, толчками направляя туда стихию. Совсем немного времени не хватило. Совсем чуть-чуть.
Снова зашипела плоть, Макс дернул руками – посыпались хлопья ржавчины, и он оказался на свободе. Перехватил тонкую кисть старого психа, сломал ее с наслаждением – палач только крякнул изумленно, со всхлипом, глядя на дымящийся прут, торчащий из его груди, и рухнул, опрокидывая жаровню. Тихо, сосредоточенно метнулся к пленнику воин, поднырнул сбоку, ударил мощно в бок, да так, что наверняка треснули ребра, вывернул ему руку, пытаясь уложить лицом на пол, – Макс изогнулся, двинул затылком в подбородок, развернулся, и впечатал ладонь в кадык, кулак – в печень, и со всей силы приложил противника пяткой по колену. Тот упал, захрипел, держась за ногу, а Тротт уже шел к столу с выложенными на нем «инструментами».
Тощий, судорожно пытающийся попасть ключом в замок, оглянулся, засуетился, затряс решетку, закричал тонко – и замер, булькнул что-то, падая: из спины его торчал нож.
Воин с выбитой коленной чашечкой плевался кровью и хрипел на каменном полу, пытаясь достать из ножен меч, мерцали рассыпавшиеся из жаровни угли, накрытые телом упавшего старика, и тек по темнице отвратительный сладкий запах паленой плоти. Тротт подошел к ведру – там, на дне, оставалась еще вода, совсем немного, – и стал жадно пить, наблюдая за отползающим к решетке единственным оставшимся в живых.
– Где я? – спросил он, подходя и пинком отбрасывая от противника меч. – Где моя броня?
Воин дико глядел на него снизу, сипел, стараясь позвать на помощь. Макс наступил ему на горло.
– Я дам тебе легкую смерть, – сказал он. – Где я? Где моя броня?
Мужчина зашевелил губами, зашептал что-то. В коридоре уже слышались топот и звук голосов. Тротт убрал ногу, присел, кривясь от боли, прислушался.