Я начал было благодарить Фрэнсиса Гейла, но тот вскинул руку.
— Простите меня, капитан. Я должен вернуться к прерванной беседе, а эта бутылка оказалась особенно красноречивой.
Он направился к своей каюте, и я воззвал ему вслед:
— Мы ещё поговорим, пастор! Вы не сможете избегать меня в течение всего плавания!
— Ох, мой дорогой капитан, — сказал он, — вы будете удивлены тем, как долго я способен уклоняться.
Кит Фаррел скрёб пером по бумаге, разбрызгивая чернила во все стороны. Он медленно провёл неуверенную линию вниз, затем повернул перо направо и нарисовал что–то вроде кольца, как его и учили. Подняв перо, перенёс его чуть правее, где нацарапал фигуру, отдалённо напоминающую арку. Ещё правее появились наброски молнии и столба с перекладиной. Кит остановился, посмотрел на бумагу и нахмурился. С выражением глубокой концентрации на лице он нарисовал вставший на бок гребень, прочертив по очереди три его зуба. И наконец, вывел ещё одно кольцо с линией, идущей вниз слева от него.
Он посмотрел на результат своих трудов и с каплей гордости произнёс:
— ЮПИТЕР.
— Действительно, Юпитер, — сказал я. — Вы умеете писать название своего корабля, Кит Фаррел. Благодарите Бога, что не служите на «Констант реформейшн».
Это случилось на следующий день после стычки со Стаффордом Певереллом. «Юпитер» пересекал Ирландское море в северном направлении под чистым приветливым небом. Настроение на борту улучшилось вместе с погодой, и от Малахии Лэндона не было слышно ни слова о мрачных предзнаменованиях гибели.
Этим утром я сидел в своей каюте с дедовой шкатулкой в руках и изучал надпись на передней стенке: «МКБК 1585». Мэтью Квинтон, барон Колдекот. Мой дед. За год до того, как он унаследовал графский титул. Я открыл шкатулку и посмотрел на ряд инструментов. Когда я играл с ними в детстве, они казались бессмысленными, и так же, мне казалось, будет и сейчас — десять лет я не удостаивал содержимое шкатулки внимания. Но как ни удивительно, теперь оно обрело определённое значение. Вот это, очевидно, календарь, а вот… что ж, это миниатюрные солнечные часы, не иначе. Один прибор — явно компас для пеленгования — у Лэндона и Кита Фаррела были увеличенные версии того же инструмента, который они называли буссолью. Я подошёл к кормовому окну, направил прибор на далёкий ирландский паром и определил направление. Другой диск напоминал компас, но имел шкалу с названиями месяцев и другую с часами и минутами. Значит, это ноктурлабиум — инструмент, используемый штурманом и его помощниками, чтобы ориентироваться по Большой Медведице! Ещё там была таблица, которая позволяла определить время прилива в любом месте на земле. Выходит, не так уж всё и загадочно! Мой дед сумел освоить это устройство, сумею и я: МК 1662.