— Узрите, вы, явившиеся к Ардверрану всех времён! Узрите, вы, слабые мира сего! Узрите, говорю я вам, могучего Иэна! Склонитесь пред своим владыкой Макдональдом из Ардверрана! Ибо это сэр Иэн, сын сэра Каллума, сына сэра Иэна Мора, сына Якова, сына Аластера, сына Каллума… — Напевное перечисление имён продолжалось, уходя в прошлое сквозь поколения. Десятки людей в зале слушали со вниманием, некоторые произносили имена вместе со старцем. Вернее, не произносили их: всякий раз, когда старик говорил «сын», слушатели беззвучно повторяли слово «Мак». Я понял, что сей ритуал обычно проходил на гэльском языке. Английское произношение было выбрано для нашего удобства, хотя я не видел в этом большой необходимости.
— … сына Дональда, сына блистательного принца Александра, графа Росса, последнего истинного лорда Островов! Здравствуй, Ардверран, потомок королей! Все приветствуйте Ардверрана самой чистой королевской крови на всей земле! Дрожите, правители мира, ибо грядёт Ардверран! Все приветствуйте Ардверрана! Ардверран! Приветствуйте Макдональда! Все приветствуйте Макдональда!
И тут вступили зрители, чьи возгласы нарастали в крещендо, которое, казалось, сотрясало древние стены Ардверрана:
— Макдональд! Макдональд! Макдональд!
Сердце моё бешено забилось — невозможно было устоять против этого вихря эмоций. Дверь в конце зала отворилась. Вот–вот войдёт Макдональд Ардверранский, грандиозный всемогущий принц…
Очень маленький бледный мальчик — лет восьми или девяти — стоял в дверях. Он был одет в обычный тартан цветов клана и в шапочку с тремя перьями. Моё удивление быстро угасло, и я почти рассмеялся. «Мы приехали в эту забытую Богом дыру на аудиенцию с малолеткой?»
Пока мальчик неуверенно пробирался к помосту, восторженные крики постепенно прекратились. В наступившей тишине престарелый герольд заговорил снова:
— Приветствуйте леди Нив, полноправную графиню Коннахт, дочь благороднейшей крови в старой Ирландии и мать Ардверрана.
Следом за мальчиком в зал вошла женщина. Все глаза с жадностью уставились на неё, и мои среди прочих. Она оказалась очень высокой, эта графиня Коннахт, в блестящем белом платье, которое не осрамило бы и бал при дворе в Фонтенбло. Волосы были такого оттенка рыжего, какой можно наблюдать разве что в открытом огне или в дерзких пылающих красках солнца на закате. Они окружали лицо, превосходившее всякое, виденное мною раньше — даже среди красоток, осаждающих Уайтхолл в надежде заполучить место в постели короля. Гладкая кожа не нуждалась в украшениях — ни жемчуга, ни драгоценные камни не смогли бы что–либо добавить к такому великолепию. Изящные губы и грустные зелёные глаза должны были создать впечатление слабости, однако они каким–то образом придавали её лицу вид одновременно абсолютной беззащитности и безграничной силы. Я был женатым мужчиной, верным своей милой супруге. Но в тот момент не сомневался, что здесь, в холодном зале замка, застрявшего между бесцветным океаном и гористой пустошью, я вижу самую прекрасную женщину на свете.