Я коротко пояснил, что теперь Джадж наш враг, что его корабль поднял флаги Кромвеля и намерен нас уничтожить. Я приказал очистить палубы, и вскоре послышался стук и грохот — разбирали перегородки кают, включая и мою собственную, чтобы создать единую орудийную палубу по всей длине корабля. Следующим я отдал приказ канонирам занять места у орудий левого борта.
В этот момент ко мне подошёл Кит Фаррел. Очень тихо, чтобы не слышал никто другой, он предостерёг меня.
— Людям требуется объяснение, сэр. Вы не можете приказать им сражаться против своих же и не сказать почему.
Он был прав. Многие из экипажа ещё толпились на палубе и негромко переговаривались между собой, бросая взгляды на шканцы. Среди них сновали и боцман Ап, и его люди, но они тоже выглядели растерянными. Я сделал глубокий вдох и вскарабкался на поручень, цепляясь за ванты, чтобы удержать равновесие.
Вся команда столпилась передо мной, не сводя глаз, в которых сменяли друг друга страх и надежда. Я пытался представить, какие слова произнёс мой дед, бросив свою команду против строя Непобедимой армады. Я постарался представить, что сказал отец на поле Нейзби, готовя кавалеристов к атаке против далекого строя парламентской кавалерии. А потом, сам не знаю как, мне не понадобилось ничего представлять. Я окинул взглядом команду и заговорил.
— Корабль, который мы называли «Ройал мартир», потерян для нас. Он опять зовётся «Республикой», мы сойдёмся с ним в сражении, которое Божьей милостью станет последним в гражданской войне. После боя я прослежу, чтобы корабль опять обрёл своё честное имя, имя благословенного короля Карла I. — Некоторые офицеры мрачно закивали. — Да, я не слишком хорошо знаю море. Всем вам это известно. Однако я происхожу из рода тех, кто знал, как сражаться, и сам король вверил мне этот корабль. Я надеюсь исполнить свой долг и перед королём, и перед своим родом. Итак, ребята, исполните и вы свой долг, если не ради меня, то ради них. — Я извлёк палаш, поднял его, салютуя им, моей команде, и выкрикнул: — За Бога, за короля и за Корнуолл!
Команда подхватила призыв и повторила его раз пять или шесть. Я видел, что даже магометанин Али Рейс кричал, выражая верность Богу, которому не служил, я видел слёзы чернокожего Карвелла, который клялся во имя Корнуолла, земли, лежащей в трех тысячах миль от его дома.
Потом юный Джеймс Вивиан шагнул ко мне и обнажил шпагу, чтобы вернуть мне салют.
— Капитан, — произнёс он так тихо, что слышали только находящиеся на шканцах, — мы с вами не всегда сходились во мнениях, но с той минуты, как вы взошли на борт этого корабля — возможно, вы не поверите — вы пользуетесь поддержкой и уважением каждого на нижней палубе. — Потом Вивиан обернулся, взмахнул шпагой и громко воскликнул: — Корнуолл был верен покойному королю, сэр, и верен нынешнему, и каждому корнуольцу известно, что никто достойнее не отдал жизнь за короля, чем ваш отец. Для всех нас честь и привилегия служить и умереть рядом с вами, наследником Рейвенсдена! — Он обернулся к столпившейся команде и крикнул: — За капитана Квинтона и за Рейвенсден!