Подобная стратегема несомненно смутила бы и расколола клан Кэмпбеллов, отвратив их от короля и ослабив перед грядущей резней, задуманной Макдональдами. Подобную стратегему мог породить только мозг Годсгифта Джаджа или графини Нив. Из соображений неуместного рыцарства или, скорее, некоего иного чувства, я предпочел во всем винить первого.
Много времени я провел и с обретшим умеренность в питие Фрэнсисом Гейлом. Похоже, сама возможность утопить свой жаждущий мщения меч в телах республиканцев изгнала его внутренних чудовищ.
Гейл много говорил о своем новом желании обрести спокойный деревенский приход или стать сельским деканом, восторгался своими методами обучения юного Андреварты, чей сметливый ум и потенциал для церковной карьеры однажды далеко превзойдут его собственные достижения. По крайней мере, он так сказал.
Со своей стороны, я обнаружил, что могу свободно говорить с ним о собственных чудищах и демонах. Его беседы — как светские, так и духовные — служили мне утешением, потому что все эти смерти, произошедшие как в первом моем командовании, так и во втором, тяжко на меня давили.
Граф д'Андели, он же Роже Леблан, в итоге отплыл с Корнелисом в Нидерланды, чтобы там прощупать французских собратьев–изгнанников, прогневавших того или иного министра или любовницу короля Людовика, на предмет возможности вернуться домой. Расставаясь, он поклялся мне в вечной дружбе и уважении, поцеловал меня на французский манер, провозгласил, что мы снова встретимся, что, конечно, мы много раз и сделали, и всегда с риском как для себя, так и для королевских домов, которым служили.
Финеас Маск наслаждался новым статусом исполняющего обязанности казначея «Юпитера», его восхищала задача наполнения нашей пострадавшей кладовой по смехотворным для короля ценам.
Затем он сошел на берег в увольнение, которое более чем заслужил, и исчез для «освежения духа и тела». Через три дня он вернулся в несколько расхристанном виде — карман камзола оторван, под глазом чернеет фингал — и поведал приукрашенную историю о удивительно красивой женщине в Обане и недоразумении с ее многочисленными братьями. Удивительно, но благодаря этому происшествию матросы стали намного лучше относится к старому мошеннику, даже несмотря на его изменившуюся наружность и жесточайший контроль над корабельными припасами. Казалось, он нашел свое — и вполне удобное — место в корабельной иерархии.
Долгие часы я провел с новым, очень застенчивым лейтенантом Фаррелом, которого назначил исполнять эти обязанности. Я не сомневался, что это повышение абсолютно незаконно, но, как он сам сказал, когда новости о его неизбежной отмене доберутся до берегов Ардверрана, на склонах Мулла успеет вырасти лес. И не один раз.