К концу этого месяца я запомнил название если не каждого каната или троса, то уж точно каждой мачты, паруса и рея. Что гораздо важнее, я запомнил имя каждого матроса и каждый день легко переходил от одной группы обедающих к другой, встречая лишь улыбки и приветствия. Несколько человек попросили свидетельства об их хорошей службе, что я с радостью и сделал, но большинство сообщили, что с удовольствием последуют за мной на другой корабль, если мне дадут таковой под командование, и только в противном случае станут искать других капитанов.
Это меня несказанно обрадовало, я даже не ожидал, насколько, и я много размышлял над этим. Кроме того, я корпел над картами и лоцией и вскоре мог проложить курс на бумаге, во всяком случае, от Ардверрана до Портсмута, Чатема или Смирины. Кит, в свою очередь, умел правильно написать свое полное имя и мое, а любое количество других слов — самым необычным образом, иногда даже почти правильно.
В мой последний день на борту «Юпитера» я стоял на шканцах вместе с Китом, который рассказывал о течениях и приливах этого залива, объясняя, как понять их, едва глянув на воду. Тут я заметил приближающуюся к нам небольшую лодку. Я подумал, что это еще один рыбак или мелкий торговец, и перестал обращать на нее внимание. Однако чуть позже к недавно отремонтированному рулю меня позвал исполняющий обязанности боцмана Монкли — лучший из помощников бедолаги Апа, которого я временно повысил. Одетый с иголочки юный блондин (моложе бедняги Вивиана) поприветствовал меня необычным образом:
— Капитан Квинтон, сэр, — пропищал он, — я Бассет, королевский посланец. Примите поздравления от его величества короля, его королевского высочества герцога Йоркского и его высочества принца Руперта. Его величество передает особые пожелания, сэр, и просит вас навестить его в Хэмптон–корте первого числа следующего месяца.
Когда я в последний раз сошел со шканцев «Юпитера», команда трижды прокричала мне «ура». Я снял шляпу в ответ.
Мартин Ланхерн, как и требовала его должность, командовал гребцами, которые отвезли меня на берег. Среди них были Джордж Ползит, Джон Тренинник, Джулиан Карвелл и юный Макферран. Всё время, пока гребли, они глупо мне улыбались. Кита Фаррела я оставил исполняющим обязанности капитана, что, по его словам, стало одной из самых быстрых карьер за всю историю флота.
Моё последнее воспоминание о нём в этом плавании такое: Кит сидит в моей каюте за столом, выводя горделивый адрес на своём первом в жизни письме, адресованном его матери: «Корабль Его Величества «Юпитер», на йакаре, заммок Арверин, Шатландия, от литинанта Кристофера Фаррела, изполняющего обязаности капитана…»