Парадокс в том, что Дальний Восток оказался нам понятнее Ближнего. Запад, приняв и полюбив дальневосточную эстетику, изменил свой вкус и скорректировал привычки. Мы впустили в музеи чужую перспективу, научились аскетизму буддийской пустоты, стали есть суши и смотреть костоломное китайское кино. Но исламская культура, с которой Запад столкнулся, когда он еще был крестоносцем, сегодня нам часто кажется опасной и немой.
Янки при дворе короля Артура
Поэзия доспехов
Америка, понятное дело, не знала Средневековья, но не может отвести от него взгляд. Ностальгия по чужому прошлому привела Новый Свет к тому, что он стилизовал собственную историю по старосветскому образцу, проведя параллели между одиноким ковбоем и странствующим рыцарем, перестрелкой и турниром, золотой лихорадкой и поиском Грааля. В стране, лишенной руин и замков, нашлось новое применение Средневековью. Поскольку Америка в нем не жила, она в него играет. Очищенный от исторической достоверности рыцарский миф стал объектом этической фантазии и политической грезы. Характерно, что после 11 сентября Буш дал афганской кампании кодовое название «Крестовый поход». Генералы быстро одумались, ибо для мусульман это звучит не лучше, чем миротворческая операция «Варфоломеевская ночь» для гугенотов, но замысел остался тем же: благородная война за свободу.
Помимо идей, американцы импортировали Средневековье. Так случилось с монастырем Клойстер, который Рокфеллер вывез по частям из Европы и установил в северном Манхэттене. Прожив в тени монастыря первые пятнадцать лет эмиграции, я навещал там Средневековье, с которым мне повезло вырасти. Ведь в пионеры меня принимали в Пороховой башне крестоносцев, чей Рижский замок XIII века эти же пионеры приспособили под свои затейливые нужды. Теперь в нем поселился президент, а я живу в Америке, которая не отучила меня от любви к старинному. Поэтому я так часто навещаю рыцарские залы Метрополитен, где просторно и со вкусом расположилась лучшая в Западном полушарии коллекция оружия[18].
С оружием музею повезло дважды. Нью-йоркские магнаты всерьез считали себя рыцарями наживы, которые обирают одних обездоленных, чтобы помочь другим. В демократической Америке деньги не могли купить титулы, и богачи обходились другими символами. У Хёрста, например, гостей встречал полый рыцарь в драгоценных доспехах. Морган держал в кабинете шлем с плюмажем. Постепенно все эти редкости перекочевали в Метрополитен, где оказались (и это вторая удача) под опекой энциклопедиста и романтика Бэшфорда Дина. Вундеркинд, в 14 лет поступивший в колледж, он стал экспертом в трех не связанных между собой областях знаний, но сохранил ребяческую любовь к рыцарям и стал основателем оружейного департамента в Метрополитен.