Она задергалась всем телом, извиваясь, норовя выбраться из-под придавившего тела, но не смогла. А рука уже справилась с ремнем и нащупывала «молнию» джинсов.
Изловчившись, она укусила мешавшую дышать ладонь. Слон вскричал благим матом, отнял руку от ее лица, с недоумением рассматривая отметины от зубов.
— Ах ты… сука! — пробормотал он и ударил ее по лицу наотмашь, потом еще раз.
Потеряв от боли волю к сопротивлению, она уже плохо помнила, как вонючий подонок стягивал с нее джинсы и разрывал, урча по-звериному, белые кружевные трусики.
Сдавшись грубой животной силе, она закусила губу и подняла глаза в потолок, открещиваясь от распятого своего тела, и ничего уже не видела и не понимала…
* * *
Он насиловал ее еще дважды и, пресытившись, поднялся, застегивая ширинку. Пьяно посмотрел на наложницу, широко раскинувшуюся на топчане и бездумно смотревшую в кривую трещину на потолке.
«Тьфу, блин, никакого удовольствия. Бревно и бревно».
Подойдя к столу, плеснул в стакан водку и жадно выпил. Порывшись в закромах, он достал килограммовую упаковку пряников, вышел из избы, заметив при этом пулей отскочившего от окна Чекмарева, хотел его обласкать матом, а лучше — смазать по морде, но передумал и вразвалку направился к землянке.
Охранявший ее Солдат сидел на земле, прислонившись к дереву, курил и начищал ветошью механизм автомата.
— Открой, — хрипло сказал ему.
Солдат без лишних расспросов отпер замок и поднял крышку.
— Эй, ты! — крикнул Слон в пахнущий сыростью провал. — Ты, который сегодня дрался… Покажись.
Внизу послышалась возня, мелькнула черная тень, и Слон увидел глаза, в которых отражался лунный свет.
— Баба твоя — во! — брякнул он, желая сделать рабу еще больнее. — Держи презент.
И кинул в белеющее пятно упаковку пряников.
Упаковка ударилась оземь и лопнула, пряники раскатились.
— Гадина! — выкрикнули снизу. — Сволочь! Спускайся сюда, спускайся! Я убью тебя! Слышишь?.. Зубами глотку перегрызу.
— Рискни, — разрешил Слон. — А слабо самому, без лестницы?
Чехлов подпрыгнул и довольно удачно, ухватился за творило. Пыхтя, подтянулся, подхлестываемый стремлением немедленно свести счеты.
Слон громогласно расхохотался, наблюдая за его напрасными потугами, ребристой подошвой наступил на побелевшие от напряжения пальцы.
Чехлов извивался, но хватку не ослаблял.
— Сдохнешь здесь, сдохнешь! — зловеще пообещал Слон и сильнее придавил ботинок.
Чехлов вскрикнул и обрушился вниз.
— Всем вам хана… Завтра я устрою вам сладкую жизнь.
С силой захлопнув крышку — так, что она подскочила, — он длинно выругался и пошел к избушке.