Рано утром, едва небо просветлело на востоке, рабов подняли криками и велели собираться.
— Всем? — уточнил у охранника Вадим.
Ему не верилось, что от тяжело занемогшего Ежова, что без посторонней помощи не стоял на ногах, и молодой женщины Ольги, к которой, помимо сломанной руки, привязалась простуда, на работах будет хоть какой-то толк.
— Всем, — простуженно подтвердил охранник. — Без исключения.
Поднявшись наверх, под окрики охраны, они привычно выстроились в шеренгу.
Ночью ударили заморозки, и на поникшей траве белел налет инея. С реки тянуло холодом, над шеренгой поднимался пар.
Солдат, спросонья кутаясь в куртку, прошелся вдоль строя, остановился возле Протасова.
— Ты, — показал на него, — и ты, — на стоящего рядом худощавого мужика лет пятидесяти, — пойдете в штольню.
Пожилой кивнул, соглашаясь, точно бандит угадал его самое сокровенное желание.
Поравнявшись с Иваном, он внимательно оглядел его жилистую фигуру и вынес решение:
— На подъем.
И двинулся дальше. Через одного от Ивана переминался с ноги на ногу Чехлов — лицо его сильно распухло, глаз заплыл, и вздулась верхняя губа, — и встал.
— Так, будешь носильщиком… Оставшиеся на мойку.
Вадим, не дожидаясь, соблаговолит Солдат его выслушать или нет, поднял руку:
— Можно, Максим? У меня двое больных? Старик и девушка. Проку с них не будет, пусть день-два отлежатся. А загонишь в воду, свалятся совсем.
Солдат шагнул к Ольге, с подозрением окинул ее взглядом: кажись, не симулирует. Мутноватая дымка в глазах, рот, словно ей не хватает воздуха, приоткрыт, и щеки пылают огнем… Не врет доктор.
Что касается старой развалины, и так видно — еле ноги таскает. Пристрелить бы, мороки меньше.
— Забирай, — смягчился он.
— Тогда еще будет просьба, — пользуясь благоприятным моментом, заторопился Вадим. — Попроси Дениса, пусть выделит антибиотиков. Много не надо…
— Таблетки, — неохотно проворчал Солдат и значительно хлопнул по автомату. — Будь моя воля, накормил бы вас свинцовыми таблетками. Они полезнее, панацея от всех болячек… Ни хрена вам не сделается, обойдетесь!
* * *
Не прошло и четверти часа, как Протасов узнал, о какой штольне шла речь. Четверых: пожилого мужика, Ивана с Чехловым и самого Протасова привел к трехстенному срубу автоматчик Влад.
Вблизи строение выглядело гораздо внушительнее, чем им показалось вчера: бревенчатые стены поднимались из травы в человеческий рост и крыша над ним была не дощатой, а сложенной из тонких древесных хлыстов.
Войдя под навес, Протасов очутился на краю разверзшейся под ногами пропасти три на три метра, над которой висел подъемный блок с перекинутым через металлическое колесо капроновым тросом, и длинный его конец терялся в бездонном провале.