— Не балуй! Вылазь…
Солдат задрал голову и зло хлопнул по локтю.
— А это видал?
Фигура наверху сплюнула и исчезла.
— Куда мы теперь… а, Макс? — ныл Гвоздь. — Может, рванем к реке?
Солдат сосредоточенно молчал.
Все пошло прахом, и, как назло, именно когда уже виднелся конец их затянувшейся экспедиции. И беглецов нашли, и тех, что прятались, выманили бы, веди себя Слон чуточку умнее. Верное дело надо суметь испоганить.
Теперь Слон числится на том свете, а их, похоже, осталось только двое. Юрку Смирнова пристрелили посреди деревни, где он лупил выдохшегося бродягу. Не видно Чекмарева, да и других. В деревне уже не стреляют, и напрашиваются два вывода: либо они погибли, либо сдались. А кержаки народ темный, за погром спасибо не скажут и по голове не погладят. И суда с защитниками-адвокатами, которые из шкуры бы лезли, доказывая, какие они положительные, не предвидится. Закон тут один — тайга. И прокурор — медведь…
Уходить к реке не имеет смысла. Она отрезает путь к отступлению, вроде черты, которую не пересечь. И потом, на берегу их могли поджидать двое-трое местных ребят с колунами…
Наверх, надо только туда выбираться, в подступающей к оврагу тайге и раствориться в ней. Пусть найдут, если смогут.
— Ну, Макс? — подвывал Гвоздь. — Или выйдем? Может, ничего они нам не сделают?
— Дурак! Иди, если хочешь.
Гвоздь — измазанный глиной и жалкий, уронил трясущееся лицо на руки, роняя слезы от безнадеги. Умирать ему не хотелось.
Сверху послышался хруст сучьев, и едва различимый голос — Солдат готов был поклясться, что говорил горожанин, слишком уж заметной была разница с местным диалектом, — кого-то предупредил:
— Сильно не высовывайтесь. У них патроны скоро кончатся. Тогда сами полезут…
«Хрен дождешься! — Солдат отстегнул магазин и выщелкнул на ладонь оставшиеся патроны. — Всего четыре… всего четыре…»
Нет, в одиночку на тот свет он не уйдет.
— Собаками их, варнаков, надо. Козьма, тащи своего Никона. Злющий диавол, прости мя, господи… в клочки рвет…
Гвоздь поднял мокрое лицо, посмотрел со страхом на Солдата.
— Что… они говорят «собаками»?
— Нет, — разозлился Солдат, — встретят нас хлебом с солью.
Застонав от отчаяния, Гвоздь вскочил, словно подброшенный мощной пружиной, и разрядил рожок по стенам оврага.
Воздух всколыхнулся, посыпалась желтая хвоя и отбитые пулями ветки.
На полуслове автомат захлебнулся. Растаяла вонючая пороховая дымка.
«Дурак!» — сокрушенно подумал Солдат.
Расходовать патроны впустую, когда их и так кот наплакал… Стрелял ведь не в кого-то, а продемонстрировал оскал загнанного в угол зверя.