Его руки проворно выхватили кусок теста, размяли. Хлоп – и на сковородку упал ровный белый кружок. Глуше стало потрескивать масло, а глаза Ога блеснули довольством и весельем.
– Научишься. У тебя все впереди. Нам еще не раз придется стряпать на костре.
И вот, позавтракав, они снова двинулись в путь. Со странным сочетанием удивления и страха Птица поняла, что перед ними пролегла пустыня – раскаленные барханы песка были везде, куда ни кинь взгляд.
– Древний песок Зуммы, – пояснил охотник, – вы должны были слышать о нем. О зуммийских башнях любят рассказывать страшилки. Это ведь из здешних мест выбираются к вам драконы-надхеги.
Копыта лошадей вязли в песке, немилосердно пекло дневное светило и густой стеной стоял вокруг воздух. Раскаленной печью показалась Птице пустыня. Конечно, она много раз слышала о зуммийских башнях и их музыке. Башни поют во время песчаных бурь и по вечерам, когда заходит солнце. Древние песни смерти – так называли проезжающие звуки, что слышали в пустыне. Сами башни мало кто видел – из этих мест не так просто было выбраться. «Кто увидел башни Зуммы, тот остался рядом с ними навсегда», – говорили караванщики в Корабельном дворе.
Неужели Ог знает эти места? Неужели сумеет преодолеть древний песок Зуммы? Птица не спрашивала, но сейчас она знала охотника чуть лучше, чем раньше. Она даже начала чувствовать его, совсем немного. Когда он применял силу, когда смотрел на нее – его настроение становилось понятным. Теперь хозяин не казался загадочным Незнакомцем, и Птица частенько наблюдала за ним краешком глаз. Все такая же ровная спина, уверенный взгляд. Глаза его меняли цвет, и девушка заметила, что когда он злился и пользовался своей силой, радужка наливалась чернотой, но когда он был весел и добр, взор его сиял серо-синим цветом. Почему так – она не понимала. Как не понимала до сих пор, кто он такой. Железный рыцарь? Не похоже. Свободный маг Верхнего королевства? Тогда почему сломал браслеты духов Днагао?
Травка принялась жалобно хныкать и прикрывать глаза рукой, пытаясь укрыться от беспощадных лучей солнца. Глядя на ее тонкие ручки, Птица подумала, что все они обгорят на такой жаре, точно лепешки на сковородке. Но она молчала и не спрашивала Ога ни о чем. Настроения не было. Повсюду, куда ни посмотришь, простирались теперь песчаные барханы, и было совершенно непонятно, как хозяин ориентируется в этих диких местах. Тут даже глазу не за что зацепиться, все одинаковое, горячее.
– Нам надо до темноты найти Зуммийскую башню, – пояснил вдруг охотник, чуть приблизившись, – здесь должна быть одна из них. Потому едем без остановки. Башни – наше спасение.