А какой толк вот с Ежа, например? Полы мыть он умеет, это да. Но ни дров толком не нарубит, ни воды с колодца не натаскает. Так, мальчик для побегушек. И стоят такие мальчики мешок серебра за десяток. А Ог заплатил за Ежа мешок суэмского золота. Или все три мешка полагались за Нок, а остальных охотник взял в придачу, чтобы хоть что-то еще получить за такие деньги?
Не спеша они прошли мимо пристани и двинулись дальше по длинному пляжу, огибающему Песчаную косу и уходящему далеко на юг. Охотник все так же не оглядывался. А следом за тремя новыми рабами бежали черные собаки, молчаливые и настороженные. Вот кто будет охранять рабов в дороге! От этих черных псов не скроешься…
Мысли о побеге у Нок возникли и тут же пропали. Куда бежать? Что делать с дыркой в ноздре? Как жить? Это бесполезно, бежать не имеет смысла… Чтоб Гуссовы утопленники побрали этого клятого охотника! И принесла ж его нелегкая в Линн!
Травка вдруг замерла на месте, уперлась взглядом в собственные босые ноги, несколько раз быстро моргнула, села на песок и медленно закачалась. Ну вот, началось… Что теперь делать-то?
Псы остановились, и Нок отчетливо поняла, что собаки теперь отвечают за них и всегда будут находиться рядом. Один из псов, мягко ступая, приблизился к Травке и ткнул ее носом. Но она не обратила на него никакого внимания. Видимо, яркий свет дня очень сильно впечатлил ее. Или шорох набегающих волн, или мягкость песка под босыми пальцами ног. Пойди, разбери, что ей надо…
Охотник оглянулся и спокойно произнес:
– Возьми девочку на руки и неси ее. Она слишком мала для такого длинного пути и голодна.
Ни ругательств, ни проклятий. Лицо все так же прячется в тени шляпы, лишь глаза смотрят пристально и недобро. Один из псов угрожающе зарычал, и Еж, схватив Нок за руку, громко прошептал:
– Бери ее. Будем по очереди нести. Она же не тяжелая вовсе…
– Зменграхам ваши потроха… – пробормотала девушка и взяла девочку на руки.
Та сразу обмякла, как тряпка. Перекинула одну руку за плечо Нок, устроившись удобнее.
Вот же лентяйка! Наверняка, специально разыграла представление, лишь бы не идти своими ногами. И не спросишь ее ни о чем, и по голове ей настучать страшно. Вдруг завоет и забьется в припадке тут, прямо на песке, у моря? И что тогда будет? Незнакомец, наконец, поймет, кого приобрел на свое золото, и вернет всех обратно маме Мабусе? Как бы там ни было, но ослушаться хозяина Нок не посмела. Тащила на себе Травку, которая действительно не была тяжелой. Изредка шипела сквозь зубы ругательства.
А впереди по-прежнему возвышалась спина охотника Ога. Чуть поблескивала в лучах солнца замысловатая рукоять длинного меча. Простые деревянные ножны, обтянутые кожей. Без драгоценных каменей и вытравленных узоров. Без заклинаний, которые жрецы храмов наносят для того, чтобы придать сил владельцу меча, заклинания-обереги их еще называли. Еж о них знал все, а Нок просто слышала краем уха, когда посетители Корабельного двора обсуждали оружие.