– Вот с этого и надо было начинать! Знать бы сразу, голову бы не ломал! Подписываем!
Это оказалось для меня сюрпризом – существование таких бумаг, не несущих дискриминационного смысла.
– Действительно, последние лет тридцать они почти вышли из употребления, и вы могли и не слышать про них. Тут нужно влезать в тонкости юриспруденции, а это как раз наш хлеб. Но сначала мне нужно провести разъяснительную беседу с Татьяной Игоревной, под камеру. Или вы хотите признания договора недействительным?
– Надо так надо…
Где-то в глубине Индокитайского рынка
– Тётушка, зачем мы здесь? – спросила девушка, указав взмахом подбородка на комнату, стены которой были почти полностью покрыты экранами.
– Люблю смотреть на людей. И помолчи, не мешай думать, что мне с тобой делать, – сказала пожилая женщина и уставилась на один из экранов.
На него, как и на остальные, выводилось изображение с многочисленных камер, раскиданных по всему рынку. Где-то была бойкая торговля, на других – просто рассматривающие товар посетители, на третьих – кафешки с обедающими. Женщина даже толком не смотрела на них. Для неё это был своеобразный ежедневный ритуал. С куда большим удовольствием она прошлась бы среди живых людей, но послал бог наказание в виде племянницы, очень дальней, даже почти и не родственницы. Раньше-то она даже гордилась их связью. Папа был министром промышленности и очень неплохим магом. Не таким, конечно, как те же русские первого круга, но с третьим мог и посоперничать. Для их страны немало. Французы в своё время аристократию проредили сильно. Надеялись сломить волю народа к сопротивлению. Аукается это до сих пор. К тому же дружил он с этим русским Палачом ещё со времён Сопротивления, что само по себе давало защиту.
Это для всего остального мира тот был монстром, а для их страны соратником, сделавшим очень много для её освобождения. Об этом не кричали на каждом углу, не писали в газетах, а передавали из уст в уста, чтобы помнить… И вот его не стало. Говорят, не в первый раз, но враги решили рискнуть. Теперь у племянницы родственников не осталось, а сама она бежала в далёкую Русию. И что теперь с ней делать, просто не знала. То, что сейчас она голова местной «змеи», вовсе не значит, что не найдут новую на замену. Преступный мир жесток, и тут самой бы уцелеть, а не защищать такую обузу. И просто выгнать… А если он таки жив? Как потом объяснять, почему не помогла единственной дочери его друга? Русские зла не помнят, потому всё скрупулёзно записывают и фиксируют на камеру, и когда приходит время, предъявляют счёт. Кто его знает, подпадает ли этот случай под их обычай кровной мести или нет? Развитая страна, цивилизованные люди, а такое! Вот и думай тут.