– Так я думаю, – прибавил он.
Своим мнением по этому вопросу он поделился не только с подрядчиком, и но с матерью, пока та была жива.
Казалось, прошло несколько часов, прежде чем они наконец добрались до кухни. Жасмин засыпала вопросами рабочих, а Ройс общался с прорабом. Он чуть не рассмеялся: его прошлый разговор с Жасмин был почти коротким. У него сложилось ощущение, что сегодня после возвращения на работу он будет отсиживаться в своем кабинете и общаться только по электронной почте. На сегодня он исчерпал свой лимит.
Когда они возвращались обратно, Ройс снова разволновался.
Судя по частым взглядам, которые бросала на него Жасмин, она что-то задумала. Вскоре она заговорила:
– Один из рабочих сказал, что ваша мать жила здесь.
– Да. Она несколько лет жила в доме для прислуги, а потом умерла.
– Мне очень жаль.
Ройс продолжал идти. Он не хотел говорить о том, как сильно он скучает по матери, а тем более об ощущении, что сделал не все возможное, чтобы ей помочь.
– Она интересовалась реконструкцией дома?
– Да, безусловно. Я купил эту недвижимость для нее, и она помогала мне планировать ремонт. Она обожала историю и музейные экспонаты.
– Моя сестра тоже любит историю. Она преподает в университете. Именно она рассказала мне об этом здании.
Ройс понимал, что разговор становится личным. Но его внезапное желание поговорить с кем-нибудь, кто его понимает, заставило его забыть об осторожности.
– Мы обсудили с ней все детали реконструкции, – произнес он. – Она была в восторге.
Он чувствовал теплый взгляд Жасмин.
– Держу пари, она радовалась. Несомненно, это было для нее счастливое время.
Ройс пожал плечами:
– Это было меньшее, что я мог ей предложить. Она воспитывала меня одна. Она пожертвовала больше, чем должна жертвовать любая женщина. Моим самым большим желанием было сделать ее жизнь комфортной и счастливой.
Он не забыл, как, наблюдая за Жасмин и ее дочерью, вспоминал свое детство. Он сказал правду. Его мать ради него многим пожертвовала.
Они спускались по ступенькам, когда Ройс озвучил животрепещущий вопрос, который он игнорировал несколько дней.
– Жасмин, вы сожалеете о том, что вы мать-одиночка?
Она резко остановилась. Выражение ее красивого лица стало отстраненным. Ройс понял, что должен был держать свой рот на замке.
Ее слова ударили его, словно пули.
– Не жалела ни дня. – Отвернувшись, Жасмин прибавила: – Если бы не я, у нее вообще бы никого не было.
Жасмин быстро повернула за угол дома, где жил фотограф, работающий на мероприятиях, которые она организовывала, и простонала, увидев, кто сидит в машине, припаркованной у обочины. Она попросила сестру подвезти ее к Доминику, надеясь, что ей не придется объяснять, как прошло ее утро. Она опаздывала уже на пятнадцать минут.