— Дипломатик! — И Антонов с дружеской беспечностью улыбнулся капралу, как это делал всегда при подобных встречах. На улыбку африканец непременно отзывается улыбкой, но на этот раз капрал был невозмутим.
— Куда едете?
— В Монго.
— Зачем?
— По служебным делам.
В окно просунулась черная рука с узкой, неожиданно изящной для солдата кистью и ярко-белыми ногтями.
— Документы!
Антонов протянул удостоверение дипломата и водительские права. Капрал разглядывал документы с преувеличенным вниманием, словно искал подделки, дважды сверял цепким, недобрым взглядом схожесть физиономии Антонова с фотографией на удостоверении. Нехотя возвращая документы, коротко приказал:
— Откройте задний багажник!
— Зачем? — удивился Антонов.
— Посмотрим, что везете.
Антонов, чувствуя, что начинает заводиться, решительно вышел из машины, ткнул пальцем в синий номер на бампере:
— Машина дипломатическая. Видите? Осмотру не подлежит!
— Подлежит! — спокойно обронил капрал и, шагнув к заднему багажнику, сделал властный жест: открывай! И без разговоров!
В двух шагах от них у шлагбаума, сжимая в руках автомат, в напряженной позе, готовый к решительным действиям, стоял другой солдат с таким же казенно неподступным лицом, как у капрала. Полицейский сохранял нейтралитет. Он был худощав, с тонкой, как у девушки, талией, туго перетянутой широким черным ремнем, с которого свисал в черной кобуре массивный пистолет. Прохаживался вдоль шлагбаума туда-сюда, поскрипывал начищенными до блеска штиблетами, искоса наблюдая за происходящим и не проявляя желания вмешиваться. Когда Антонов спокойно, но решительно заявил, что открывать багажник не будет, что это нарушение дипломатического иммунитета приведет к крупным неприятностям, дело дойдет до правительства, полицейский, наконец, счел нужным вступить в действие.
— Из какого посольства? — спросил он.
— Советского.
Полицейский, сделав несколько шагов назад, взглянул на номер машины, потом еще раз на Антонова.
— Из советского? Почему же раньше не сказали?
Махнул рукой солдату у шлагбаума:
— Открывай! Пусть едет! Советские запрещенное не возят.
И, вдруг вытянувшись, картинно выпятив грудь и оттопырив зад, отдал Антонову честь.
— Новые строгости? — поинтересовался Антонов, садясь в машину.
Полицейский повел подбородком в ту сторону шоссе, где находилась Дагоса, многозначительно сообщил:
— Обстановка!
По тону, которым было произнесено это слово, стало ясно, что никаких служебных секретов он не выдаст, и не пытай! Из-под лакированного козырька его фуражки, оставляя неожиданно светлый след на антрацитно поблескивающей коже, сбежала быстрая струйка пота. Он лениво стер ее тыльной стороной ладони.