Немые кивки за столом.
– Люди Сигмара, стоявшие лагерем в пяти милях отсюда, никого не видели. А значит, убийца в этой комнате. Сигмар любезно предложил своих верных людей в качестве стражи, чтобы никто не ушел, прежде чем мы найдем нож и убийцу.
С замиранием в животе Хельга взглянула на мать, но Хильдигуннюр ничего не говорила, лишь сидела и смотрела.
«Она ждет ответа».
– Но почему мы должны ему верить, папа?
А вот и он. Йорунн сидела прямо, пронзая взглядом вождя Речного хутора.
– Эти люди подчиняются и мне. Если я прикажу им уйти, а они не подчинятся, разве не верно будет предположить, что их привели закончить его работу и убить нас всех во сне?
– Ну же, сестренка, – сказал Аслак. – Не надо так тревожиться, когда бояться нечего.
– Разве я не права?
– Я достаточно тебя наслушалась, – сказала Хильдигуннюр, и тон ее заставил Хельгу невольно отодвинуться. – Ты, – она повернулась к Сигмару, – и ты, на улицу. Поговорите. – Когда никто из них не пошевелился, она добавила:
– Сейчас же.
Сигмар поднялся первым:
– Пойдем, Йорунн. Пожалуйста.
Не скрывая глубочайшего нежелания, Йорунн поднялась на ноги и направилась к двери, даже не взглянув на Сигмара. Муж последовал за ней, и теперь он казался уже не тем вожаком, которым выглядел совсем недавно.
Почти у самой двери Йорунн развернулась и рявкнула:
– Зачем я это делаю? Не обязана я никуда с тобой идти! Я тебе ничего не должна…
Сигмар отшатнулся:
– О чем ты?
Сидевшим за столом охранникам было явно неловко.
– Целый год я была для тебя просто украшением. Ты не пускал меня ни на одни торги, выдумывал причины, чтобы оставить меня дома, ничего не делал, только изворачивался и скрывался. Я знаю, что другие женщины так и живут, и они совсем не против, но у нас было по-другому. Я так не хочу. А если так и будет, значит, я не хочу тебя.
Сигмар встал как вкопанный.
– Что?.. – выдохнул он.
– Не ври мне! – со слезами выкрикнула Йорунн. – Не ври мне! Ты должен мне все рассказывать! Ты не должен… не должен ничего скрывать!
Сигмар не сдержал короткого смешка, подошел к ней и обнял:
– О! Нет, любовь моя, нет, нет, нет, – он принялся шептать ей на ухо, пока она пыталась вырваться.
Уннтор и Бьёрн уже почти сорвались с мест, но Хильдигуннюр сказала:
– Сядьте, олухи. Все у них хорошо.
И действительно, то, что начиналось как борьба, теперь превратилось в крепкие объятия, а плечи Йорунн тряслись то ли от смеха, то ли от слез.
За столом к этому отнеслись по-разному. Агла и Гита одинаково разинули рты. Руна шепталась с Аслаком, который подозрительно поглядывал на парочку. Бьёрн уселся обратно на стул, на лице его было написано нечто среднее между скукой и раздражением.