И Эгир не атаковал.
Тогда – нет.
Вместо этого он уплыл назад, к фьордам. Одни говорили, что его жена умела заклинать погоду. Другие говорили, что он попросил у нее суровой зимы. Ну, просил или нет, но он ее получил.
А после той зимы у Эгира был полный корабль крепких и голодных людей, и всех голоднее был его сын, Сигурд Эгирссон. И они отплыли на запад. Другой на его месте бросился бы вперед, размахивая топорами и убивая всех на своем пути.
Но не Эгир.
Вместо этого он послал своего сына и его друзей, и те украли корону Эдгара – умыкнули из самой его спальни, и даже волоска ни с чьей головы не уронили.
– А потом что? – голос Гиты дрожал от нетерпения.
Уннтор ухмыльнулся:
– Эгир дождался людей короля на берегу. И бросил корону в море, прямо на их глазах.
За столом послышались восклицания и смешки.
– Эдгар был в ярости и обрушил ее на своих людей. Он казнил капитана стражи, а когда семья капитана возроптала, казнил и ее тоже, за «сговор с северянами».
И тогда его собственный народ ворвался к нему в замок и поднял его на вилы.
«Потому что, если ты хочешь убить человека безнаказанно, лучше тебе иметь корону на голове», – подумала Хельга.
– За Эгира! – поднял кружку Сигмар.
– За Север! – поддержал его Бьёрн.
– За безголовых королей! – выкрикнула Йорунн, и раздался хохот, разрушивший почтительную тишину, воцарившуюся во время рассказа Уннтора. Теперь, когда ее не стало, по всей комнате завязывались разговоры, а люди поднимались из-за стола. Некоторые начинали что-то рассказывать, надеясь превзойти историю вождя, как минимум трое из людей Сигмара громко заявили, что знают тех, кто был на том самом корабле, а Бьёрн принялся травить сальную байку про набег на женский монастырь.
Сигмар неслышно сказал что-то Уннтору и Хильдигуннюр и вышел из дома. Старики улыбнулись, но как только он скрылся, Хельга увидела, как отец подошел к Аслаку, положил руку ему на плечо и, склонившись, стал шептать что-то на ухо молодому мужчине. Аслак напрягся, а потом медленно переместился к боковой двери. Она закончила убирать посуду, а когда огляделась, Сигмар вернулся, а Аслак исчез.
От шумных разговоров слегка опьяневших мужчин завернувшейся в одеяло Хельге стало мягко и тепло. Звук был немножко похож на плеск реки, иногда быстрый, иногда громкий, но никогда не стихающий. Когда ей стало слишком жарко, она высвободила руку из-под одеяла.
Вода остудила ее пальцы.
Хельга моргнула и огляделась.
Она чувствовала под ладонями траву, сочную, со сладким запахом. Тусклое солнце скрывалось за облачком, но шум реки никуда не делся.