– Привет, – прошептал он.
– И тебе привет, – ответила она шепотом, встав рядом с ним. – Попить хочешь?
Он взял кувшин и сделал глубокий глоток, потом еще один.
– Тяжкая это работа – убийц ловить.
Свечи были далеко, и рассмотреть его лицо было трудно. Тусклый свет выхватывал нос и губы, но глаза оставались в тени. Он не мог не слышать по ее голосу, что она поддразнивает его, но даже в полумраке она почувствовала его недовольный взгляд.
– Заткнись. Мне скучно, но я должен это делать, чтобы Хильдигуннюр смогла поспать. Мне кажется, она очень боится.
Хельга фыркнула:
– Она? Здесь? Нет, не может быть. Она ничего не боится.
– Может, и так. Но все равно мне приходится полночи не спать.
– Может, это не так и плохо.
– В смысле?
– Я была бы не против не спать, когда никого из них вокруг нет, – сказала она с легкой улыбкой в голосе.
– Тут ты права, – вздохнул Эйнар.
«Сейчас. Именно сейчас».
– А ты все по ней сохнешь, да?
В темноте послышался резкий вдох. Когда он снова заговорил, его голос стал холоднее:
– Что ты несешь?
Она коснулась его руки и почувствовала, что он старается не отдернуться.
– Я видела, как ты на нее смотришь, – прошептала она.
– И? Дом маленький. Куда еще смотреть-то?
– Давно она украла твое сердце?
Пауза. Потом, мягче:
– Очень. Когда я был мальчишкой.
Хельга давно уже наблюдала, как Хильдигуннюр выуживает правду из людей. Не важно, насколько они были грустными или злыми, если что-то внутри них просилось наружу, оно редко могло сопротивляться тишине. И конечно, Эйнар продолжил:
– Она всегда была добра ко мне. Не давала Карлу с Бьёрном колотить меня, когда мы были детьми. Потом я стал смотреть на нее… по-другому.
Хельга прикусила щеку, которую Эйнар не видел, и проглотила все слова, которые хотела произнести. Вместо этого она крепко сжала его руку:
– А потом?
– Она выросла быстрее меня – и теперь она счастливая женщина, заслужившая доброе имя, и жена бесхребетного, нелепого слабака-шведа.
Хельга вспомнила, каким ей виделся Сигмар, и ей пришлось признать, что она не вполне согласна с оценкой Эйнара. Но сердце, говорят, иногда видит то, что глазам недоступно, так что она решила не возражать.
– Почему бесхребетного? – спросила она.
– Потому что он должен был вступиться за нее, когда Карл… – Эйнар затих. Когда он снова заговорил, голос его звучал бесстрастно, и между ними снова выросла стена. – Он не кажется мне ни честным, ни достойным человеком.
Поддавшись порыву, Хельга обняла своего названого-но-не-совсем старшего брата. «Слова будут потом, – подумала она. – А пока хоть так». Он казался жестким на ощупь – хуторская работа закалила его, а злость и отстраненность лишили гибкости, – но она не отпускала, и в конце концов Эйнар расслабился, словно обмяк под ее руками и обнял Хельгу в ответ.