Самого Эйрига в комнате не оказалось.
— Господин? — тихонечко окликнул я, чувствуя тревожную дрожь.
— Я сейчас буду, — отозвался он из глубины, и я заметил приоткрытую дверь, которая, должно быть, вела в смежную комнату. Она находилась прямо за кроватью и была почти не видна с того места, где стоял я.
Однако продвинуться глубже в комнату у меня не было никакого намерения. Я пришёл только для того, чтобы извиниться и попросить господина не серчать. И как раз продумывал душещипательную речь, когда в комнате возник Эйриг.
Он появился неслышно. На бёдрах его закручивалось длинное полотенце, другим он вытирал мокрые волосы. Они оказались невероятно длинными, когда не были собраны ни в хвост, ни в косу. Это я успел отметить за миг до того, как уставился на обнажённый торс господина. Сухой и поджарый, Эйриг напоминал высеченную из камня статую. Такую, как на Ратушной площади. Каждая мышца и жила была отчётливо отмечена границами.
Раньше, видя кузнеца или силача в цирке, меня наполняла зависть — до того хотелось быть крепким здоровяком, чтоб все боялись и обходили стороной. Сейчас я об этом не подумал. Подумал о другом.
Смутился и опустил глаза.
— Добрый вечер, господин.
— Добрый, Тэг, — отозвался Эйриг, как ни в чём не бывало продолжая вытирать волосы.
— Я только на минуточку заскочил попросить прощения. Я вёл себя непозволительно. Всё осознал, и обещаю, что больше такого не повторится. Простите меня, господин.
Эйриг молчал. Мне пришлось посмотреть на него — он, кажется, дожидался именно этого.
— Я тебе не верю, Тэг.
— Не верите?
— Не верю, что твоё поведение станет отныне образцовым. Думаю, нам нужно закрепить урок, чем-нибудь запоминающимся.
— Это чем же, господин?
— Наказанием, конечно.
В горле пересохло, я насторожился. Неужели зелье совсем не подействовало и господин всё ещё злится?
— Господин, — заблеял барашком. — Я правда, правда всё понял. Мамой клянусь, буду тише воды ниже травы.
— Хорошо, — кивнул Эйриг и отбросил полотенце, — но всё же придётся ответить за свой дерзкий язык, — и шагнул ближе ко мне.
Я попятился. Развернулся, схватил ручку двери и дёрнул на себя. Бесполезно. Дверь не поддавалась!
— Куда это ты собрался?
— Содару надо помочь, — прошипел я, ногтями впиваясь в доску. — Не управится он один.
— Он обойдётся без твоей помощи. К тому же, уже поздно и пора ложиться, — голос уже звучал за самой моей спиной…
— Рано ещё, — проклятая дверь не шевелилась!
На плечо мне легла рука, я замер. Прошло несколько бесконечных мгновений. Я повернулся.
— Господин, пожалуйста, пощадите, — сдавлено выдавил, чувствуя, как от страха стою едва живой.