— Сообразительный — не вполне верное слово. Он запоминал всё, что слышал и видел. Знал все учебники и книги, которые я ему приносила, наизусть.
— Надо же. Я не знал.
— Да-да, он был удивительный. В детстве, раздавая газеты, сам выучился читать. И читал с тех пор каждый выпуск. Читал всё, что печатала типография, и вообще всё, что оказывалось в его руках.
— Удивительно, — поддакнул я, вспоминая бестелесное воплощение за ужином.
— Благодаря своим газетам, Гошер не только мог читать, но и стал разбираться в торговле и коммерции. Говорил, что однажды непременно заработает денег на собственную лавку. Арифметика ему давалась ещё легче, ни бумаги, ни счёты ему не требовались. Он мог в уме подсчитать невероятно большие цифры.
Госпожа Стилсдон снова заплакала.
— Простите, вам лучше отправиться на следующее занятие. Я что-то совсем расклеилась, а вы не обязаны меня утешать. Если господин Каунти станет возмущаться, скажите что это я вас задержала.
Оставив классную комнату письма, я перешёл в последнюю, не подумав, что по сути узнал достаточно, и необходимость посещать занятие арифметики отпала сама собой. Но я оказался на уроке и решил досидеть до конца.
Погрузившись в собственные мысли, я обдумывал то, что мне удалось узнать о Гошере.
Он жил в большой семье и был так же беден, как и я сам. Работал с ранних лет от зари до зари. Сначала разносил газеты, затем устроился в той же типографии на вторую работу. Вечером тёр туфли в театре. Был умён. Сам научился читать и хорошо считал в уме. Имел претензии на эту жизнь, раз решил пойти учиться, относя в школу последние деньги. Хотел жениться на учительнице, но только после того, как смог бы её обеспечить. Порядочным, значит, был не только на словах. Хотел открыть лавку. Уверен, он уже заранее знал, чем именно хотел заниматься и как вести дела, раз уж госпожа Стилсдон утверждает, что в торговле он разбирался.
Трудолюбивый, умный, ответственный и порядочный… госпожа Стилсдон сказала, что врагов у него не было. Как, впрочем, и денег, за которые его можно было бы убить. Однако же он мёртв.
«Задачка», — подумал я, покинув урок арифметики, который прошёл для меня даром.
Я так глубоко задумался о жизни Гошера, что не смог ответить ни на один вопрос учителя, оставив его должно быть в уверенности, что я полный идиот.
В общем, так я себя и чувствовал. В этом странном убийстве и ограблении, когда грабить было нечего, что-то явно было не так. Но что именно? Мне хотелось больше узнать о том дне, когда Гошер нашёл новую работу. Ведь убили его уже на следующее утро.