Но почему?
— Не первый раз собираемся мы здесь с одной-единственной целью — проводить ушедших в лучший, совершенный мир. Но этот круг для всех нас тяжёл как никогда, потому что ещё ни разу нам не доводилось прощаться с нашими детьми.
Стоило голосу затихнуть и тишина противно ударила по ушам, словно никто вокруг не хотел тревожить мёртвых собственным дыханием.
Руки вздрогнули, пятки и ладони неприятно закололо.
Ран Дарий Альрон не спеша обвёл собравшихся взглядом, давая время ещё раз осознать, что случилось круг назад.
— Эти дети должны были стать теми, кто однажды сменил бы нас на наших постах и продолжил бы строить Новый Ратенмар. Ратенмар без войны.
Капитан снова сделал паузу. На этот раз я скорее почувствовала, как воздух вокруг завибрировал — ратенмарцев словно потревожило сильным порывом ветра.
— Да, братья мои, вы не ослышались. Круг за кругом мы поднимаемся со своих постелей, чтобы подарить будущим поколениям мир, потерянный множество сантир назад. И однажды, я не сомневаюсь, мы добьёмся своей цели. Однажды мы прекратим гибель нашего народа и вновь возвеличим Ратенмар.
Новая волна оживления прокатилось по рядам вокруг. Энергия словно окутала меня. Ещё никогда я не чувствовала силы других так отчётливо, так ясно. И эти силы, их дыхание будто касалось меня, проникая под кожу. Ещё никогда я не чувствовала себя настолько открытой и уязвимой.
— Однажды мы переживём этот миг триумфа, и тогда ещё раз вспомним тех, кто не дожил до светлого круга.
С этими словами капитан обернулся к закрытым капсулам и отдал угасшим жизням внутри последнюю честь.
Остальная церемония прощания прошла словно в тумане. Наконец корабль оторвался от площадки и полетел в сторону тоннеля. Ратенмарцы стали неспешно расходиться, и я почувствовала, как Кэртис потянул меня в сторону.
Наверное, я совсем плохо выглядела, потому что Синий впервые предложил довести меня до каюты. Мне было всё равно и я ничего не ответила.
В трансфере Кэртис нарушил тягостное молчание:
— Ты как? В порядке?
Я кивнула.
— Знаешь, ты большая молодец. До первого приёма пищи я столкнулся с ин Гермом и он сказал, что все мы отлично поработали, но ты просто умница, что не растерялась с акцентуацией. Я бы вряд ли вспомнил, — качал он головой, идя вдоль длинного коридора.
Оставшись наедине с собственными мыслями, я всё никак не могла избавиться от пелены белого цвета перед глазами. Казалось, что с моим зрением что-то не так. Оставшиеся цвета будто выцвели, побледнели, пока наконец окончательно не растаяли, оставляя меня в пустоте.
Прощальное собрание и речь были единственными событиями, отметившими трагедию. После второго приёма пищи мы отправились на занятия, остальные, так же, как и мы с Кэртисом, принялись за ожидавшую их работу. И то, что в груди постоянно давило, а мысли путались, не имело ровно никакого значения.