— Разве вы не обладаете всем на свете? — Тихо пела русалка. — Все, что вокруг, принадлежит вам.
И это было истиной.
— Вы счастливы и блаженны.
И это было так.
— Вы владеете силой.
Абсолютно.
— СИЛОЙ… — резонировало в сознание Кира.
Он не желал, чтобы русалка заглядывала в его мысли и в мгновение ока опустил белую стену, скрывающую разум.
«Сила… да, он был самым могущественным на свете. Он сам этого хотел и желал. Всегда, сколько он себя помнил.»
Кир повернулся к жемчужине, игнорируя русалку.
«Но зачем, ему нужна была сила? Для чего?»
Кир не мог этого припомнить.
«Сила нужна, чтобы завоевывать или защищать», — рассуждал Кир, — «так зачем же она ему?»
«Завоевывать? Но что? Все и так принадлежит ему. Защищать? Кого?»
Этот вопрос показался Киру верным, и его душа откликнулась гармонией и удовольствием.
«Да. Наверное, я должен кого-то защищать.»
Он обернулся и посмотрел на Бат-Ям, та напряженно за ним наблюдала из прохода.
«Нет. Ей не нужна защита. А океан и так переполнен силой. Мой народ не страдает. Так кого я должен защищать?»
«Кир!» — резонирующая боль прошла по телу Кира, крича о чьем-то страдании и муке. «Вернись! Слышишь?!»
Он ощущал всем своим существом, как кто-то горько плакал, и эта соль, которую он так явно чувствовал на языке, была не той, что наполняла океан. Эта была соль сердца, соль души.
Он должен был вернуться, он был обязан это сделать, не потому что этот кто-то повелевал, а потому что кто-то умолял, и сердце Кира вторило мольбе, приводя его в движение.
Сила была нужна ему, чтобы защитить это существо.
Только его.
— С ДОРОГИ! — Рявкнул Кир. И Бат-Ям не рискнула перечить.
Кир пулей вылетел из дворца и устремился туда, где его ждали. Рассекая водные массы, он был словно привязан к этому пути и ощущал, что уже не может повернуть обратно. И чем дальше он удалялся, тем беспокойнее ему становилось.
Океан все так же продолжал жить своей жизнью, размеренной и спокойной, но вот его собственная, словно привидение повисло в стороне, что-то не принадлежавшее воде, нечто иное, только его.
Кир все плыл и плыл, не зная, сколько прошло времени, но все больше убеждаясь, что решение было верным, правильным: он должен был поступить так, ему казалось, что он собирался поступить так с самого начала. Так почему он столько тянул?
Его сердце стучало все глуше и тяжелее, но не от усталости, а от нарастающей тревоги и беспокойства.
Он несся на всех парусах, гонимый чувством скорой потери, будто опаздывая куда-то.
«Кир» — еле слышно, словно прощание донеслось до него.
Нет! Он не опоздает, иначе зачем ему вся эта сила?