День выдался безветренный, и вода встречала нас недвижимой свинцовой гладью, напоминая старое тусклое зеркало. Иссохшие листья щедро осыпали кромку заводи, рисуя неряшливую, и в то же время изящную в своей естественности, несуществующую раму.
Приблизившись к реке вплотную, Верн опустил руку в воду и побултыхал пальцами, затем выпрямился и замер.
— Чего именно мы ждем? — спросил я через минуту пустого ожидания. Раздражение поколебало обычное терпение.
— Вестника, — коротко отозвался Верн без дальнейших пояснений.
Я выждал еще минуту и уже собирался потребовать более подробных объяснений, как невдалеке из воды показалась голова. Рассмотреть подробнее не получалось — мокрые волосы облепили лицо, оставляя видимыми лишь глаза и очертания губ.
— Мы к Илаку, — громко и отчетливо откликнулся Верн. — Пришли по делу и будем ждать.
Голова кивнула и скрылась под водой, распуская ровные круги ряби во все стороны.
— Кто такой Илак? — Догадки кусали нетерпением все больше.
— Это старшина местных русалок. Если мы хотим просить их об одолжении, то нам придется договариваться с ним.
Об этом можно было сказать с самого начала, — недовольно размышлял я, оглядываясь и стараясь определить причину странной обеспокоенности.
— Что-то не так? — Поинтересовался Верн, от которого не укрылась моя настороженность.
— Все в порядке, — бросил я хмуро и продолжил вглядываться в тихие заросли, словно в поисках чего-то.
Мы ожидали уже с полчаса, когда из воды, довольно близко к берегу, вынырнул крупный тритон.
Каскад медно-красных волнистых волос пролился ему на спину, когда он подтянулся на руках и, оперевшись о камень, вынырнул из воды, оставляя вне видимости только плавники.
— Идем, — сказал Верн и двинулся по направлению к русалу.
Тем временем, мужчина подобрал нижнюю часть туловища, струсил стекающие капли с зеленого, отливающего серебром хвоста, и весь оказался на поверхности, умостившись на скальном осколке.
Он не обращал на нас внимания. Выхватил из ниоткуда темную водоросль и перевязал волосы в пучок.
Пока он сидел, ветерок обдувал влажное тело. И вот хвост потерял яркий лоск чешуи и стал зеленеть, сливаясь с телом тритона.
Хвост ссыхался на глазах, становясь меньше в размерах. Русал нагнулся вперед и с усилием расщепил конечность надвое; плавники уплотнились в лодыжки и стопы, обозначились колени и мощные человекоподобные мышцы. Тритон встал, опираясь на ноги, и, перехватив бедра вымокшей тканью, ранее обмотанной вокруг руки, двинулся нам навстречу.
— Приветствую тебя, Илак.
Тот кивнул в ответ, рассматривая нас спокойным взглядом из-под болотного цвета бровей. На Верна он едва взглянул, на мне же задержал странный рыбий взгляд. Внимание нервировало, и мне понадобилась вся оставшаяся выдержка, чтобы не огрызнуться и не показать эмоций. Странное состояние начинало раздражать.