На третий день, поглядев в зеркало, Юра увидел в нем благородную физиономию каторжника Монте-Кристо, сплошь заросшую щетиной. Собирая дома наспех чемодан с вещами, он забыл бритву и теперь страдал. Володя, рассматривая в бинокль манипуляции Варвары с куском ткани, резюмировал:
– Ну все, она будет шить платье… Неужели сейчас? Ну да, она освобождает стол, чтобы удобнее было кроить.
– А почему именно платье? – не удержался Казачинский.
– Для юбки или блузки кусок слишком большой, – объяснил Смолов. – Остается платье. Значит, следующие как минимум два-три часа она будет торчать дома…
Он смотался позвонить кому-то и вернулся, оживленно потирая руки.
– Юра! Слушай, друг, у меня одно дело… Короче, я сейчас ненадолго отлучусь, ладно? Все равно нянька будет шить и вряд ли куда-то пойдет – я хорошо ее изучил…
– Ладно, иди к своей бабе, – проворчал Казачинский.
– Какая еще баба? – засмеялся Володя. – Дело у меня, я же сказал тебе! Серьезное!
– Угу, и зовут его Танька, – ехидно заметил Юра. Смолов расхохотался, объявил, что от напарника ничего не скроешь, надушился для форсу одеколоном хозяев (не спросив, между прочим, их разрешения) и был таков.
Юра взял бинокль, поглядел, как Резникова в доме напротив старательно размечает ткань, по сто раз проверяя все линии и вытачки, и тихо вздохнул. Ему неожиданно пришла в голову одна мысль, и он, не удержавшись, вышел в коридор, к телефону.
– Алло… Лиза! Слушай, ты сейчас ничем не занята? Привези мне мой бритвенный прибор, ладно? Очень нужно… Адрес я тебе скажу. Два коротких звонка…
…Она появилась даже быстрее, чем он рассчитывал. Едва пробормотав слова благодарности, Юра схватил бритву и метнулся в ванную.
Когда, чисто выбритый и умиротворенный, он вернулся в комнату, Лиза стояла у окна, озадаченно глядя на бинокль, лежавший на подоконнике.
– Это чтобы следить, когда она дома, – поторопился объяснить Юра.
– Кто – она?
– А вон, видишь… Во втором этаже. Комната, где синие занавески.
Он помог Лизе настроить бинокль и показал ей Варвару.
– Что же она такого сделала? – спросила Лиза с любопытством.
– Не знаем. Может, она в сговоре с бандитами была. Подозрительно, что она ушла из дома в день, когда там всех убили.
– Это что такое? – прозвенел от дверей голос Опалина.
Юра не то чтобы закоченел от ужаса, но почувствовал себя крайне неудобно. В голове вихрем пронеслись какие-то неприятные мысли о втором выговоре, после которого его должны были отчислить, о Рае и о том, что он не оправдает ее надежд и доверие ее отца, если его выставят за дверь. Лицо у Казачинского, когда он повернулся к Ивану, было как у приговоренного.