Помещение казалось непонятно чуждым. Ну совсем. Хотя вроде как ничего совсем уж необычного в нем не было: большая комната метров десять на десять, а ровно посередине – плоский постамент, тоже квадратный, где-то три на три метра… на котором он и лежал. И все. Ни окон, ни дверей, ни… лампочек? Иван торопливо запрокинул голову. Ну да, никаких лампочек не было. Светился весь потолок. В русских госпиталях он такого никогда не встречал… Старший лейтенант зло ощерился. Значит, плен! Ну ничего – он жив, здоров и в силе. Так что фрицам придется сильно пожалеть о том, что они не надели на русского офицера наручники и не привязали его к кровати. Смерти старший лейтенант не боялся – он умер уже там, в гаштете, когда получил приказ генерала Коротеева одной ротой остановить в сорок раз превосходящие ее силы противника. Наоборот, у него даже какая-то обида появилась. Мол, как же это так, ребята мои все погибли, а я еще жив – несправедливо! Но пока излить эту обиду было совершенно не на кого. Так что оставалось только ждать.
Иван прошелся по комнате, внимательно приглядываясь к окружающему: а ну как получится оторвать откуда-нибудь что-то такое, что можно использовать как оружие? Нет, он и сам был довольно опасным оружием. Служить Иван начал в тридцать восьмом. В Кремлевском полку. А там к подготовке солдат подходили очень серьезно – в программу, кроме рукопашного боя на штыках, а также с использованием ножа и подручных средств в виде гранаты без запала, пехотной лопатки или просто какой-нибудь палки, входило и джиу-джитсу. Кроме того, в полку действовали спортивные секции: бокс, стрельба, лыжи, гимнастика и то же джиу-джитсу. Рядовой Воробьев еще на гражданке был неплохим лыжником, брал призы на районных и даже областных соревнованиях. Ну да семилетка-то, в которую он ходил, была от их деревни в восьми верстах, так что всю зиму каждый день приходилось становиться на лыжи и пробегать это расстояние сначала туда, потом обратно. А поспать-то подольше хочется. И опаздывать никак нельзя. Так и наловчился шустро на лыжах бегать… Да и стрелком Иван был тоже знатным. Их деревенька в самых глухих лесах Рязанщины пряталась, в Мещере. Там редко какой хозяин ружьишка дома не имел. И в их местности сызмальства сыновей к охотничьему делу приучали. А порох, дробь да капсюли – покупные, так что за каждый промах пацанам отцы ой больно чубы трепали! После такой учебы Иван нормативы «Ворошиловского стрелка» выполнил на золотой значок, а в армии сразу же вошел в сборную полка по стрельбе и лыжным гонкам. Отставать где бы то ни было Ваня Воробьев не привык. На деревне он считался первым парнем, ну еще бы – высокий, статный, русоволосый, с голубыми глазами (впрочем, вполне себе обычная рязанская внешность), а как на гармони играл! Да и в райкоме комсомола значился в числе главных активистов. Ему даже поручили организовать в разогнанном советской властью Солотчинском монастыре детский дом для беспризорников, и комсомолец Воробьев отлично справился с этой задачей. Ну, почти. Ватага пацанов «оторви-да-брось», буквально с пеленок обитавших на улицах, просто затерроризировала окрестные сады и огороды, но своего молодого директора обожала и слушалась беспрекословно. На субботники, воскресники и иные ударные трудовые вахты выходила дружно и работала с огоньком… Кстати, во многом отличные характеристики от райкома комсомола и рекомендация из райкома партии вкупе со спортивными достижениями как раз и послужили причиной того, что парень из глубинки Рязанской области попал служить в самое сердце страны. В Москву, в Кремль… Так вот, поняв, что несмотря на всю свою силу, ловкость и опыт деревенских драк, в рукопашном бою без оружия красноармеец Воробьев против опытного профессионала сто́ит дешевле советского пятака, Иван основные усилия сосредоточил на боксе и джиу-джитсу. И к концу службы в этом деле также преуспел. А потом две войны – финская и эта. Марши, мокрые или заледеневшие окопы, атаки, перестрелки, рукопашные, в которых приходилось драться и штыком, и прикладом, и ножом, и пехотной лопаткой, и заводной ручкой от полуторки, и расщепленной доской, и голыми руками тоже… Да не за призы и награды, а за собственную жизнь. Так что старший лейтенант Воробьев в свои двадцать шесть был очень опасным противником для любого…