— Зейб погиб у меня на глазах, и я, двенадцатилетний пацан, не смог помешать этому. И с чего ты взял, что я собираюсь жалеть крепкого парня, у которого вся жизнь впереди. Инаю конечно жалко. Как бы не был хорош брат, но мужа молодой женщине ему не заменить. Слышал, ее муж был твоим приятелем. — Джаз промолчал, но желваки на его скулах заиграли. — Видишь ли, судьба может одарить по царски, а может и отнять самое дорогое. К людским мольбам и слезам она равнодушна, и не знает жалости…
— Искандер, ты позвал меня, чтоб бередить мне душу и читать проповеди? — Резко и зло прервал меня родич — Если собираешься продолжать в том же духе, то я пойду…
— Нет, я собираюсь всего лишь кое-что тебе предложить, но сначала будь добр, брат, дослушай меня до конца. Так вот, если ты смел, то ты можешь менять судьбу, которая тебе не по душе. Но ты должен быть готов к этому, потому что, меняя свою судьбу, ты изменишь судьбу других людей. Я отчетливо это понял, когда отправил на дно дромон вместе с экипажем. Я изменил судьбу, притом в худшую сторону, сотен их близких, которые лишились кормильцев, сыновей, отцов, мужей…
— Ты, наверно, знаешь, что я военный моряк и имею понятие, что из себя представляет боевая галера империи. — Криво усмехнулся мореман. — Неужели ты думаешь, что я поверю твоим байкам о двух якобы утопленных тобой дромонах.
— Да, признаю, соврал! — При этом я изобразил лукавую улыбку, и подмигнул брату. — Но сам посуди, если бы я поведал всю правду, и заявил бы, что мной утоплено несколько десятков дромонов, то даже Камира — младшая из моих племянниц, рассмеялась бы мне в лицо.
Джаз был в глубоком ступоре. Наверно, он не мог решить для себя — брат пошутил или он просто чокнутый, и видимо близкий к нулю процент вероятности говорил, что это правда, что тоже сбивало его с толка. В любом случае он не уловил даже намека на насмешку.
— Ну, все. Хорош жрать, — Глаза брата стали еще шире от такой наглости, ведь к еде он даже не притронулся. — Пойдем, покажу тебе что-то интересное.
Буквально силком выдернул Джаза из-за стола и повел растерянного родственника в сторону причала. Когда он остановился в пятидесяти шагах от "Астеры", на смену растерянности, пришло потрясение. Я как-то уже привык к той грации, и красоте форм, чем отличались суда новой постройки, но у настоящего моряка впервые увидав такое чудо, реально перехватывало дух. Вахтенный у трапа заметив меня отсалютовал и ударил в рынду вызывая боцмана.
— Боцман! Свистать всех наверх! Боевая тревога!
Послышался переливистый звук боцманского свистка, отчетливо почувствовалась вибрация корпуса, вызванная топотом команды. Пока поднимались с братом на квартердек, две шеренги по полсотни воинов выстроились на главной палубе вдоль борта.