1920. Ноябрь.
Утро выдалось туманным и ветреным. Но дождя, вперемежку со снегом, как это нередко бывает в начале ноября, как будто не предвиделось. Такая погода как раз и располагает к проведению кабаньей охоты.
Опытный охотник, работавший многие годы лесником, уже не впервые помогал генералу в охоте. Вот и сегодня он один проводит загон, стараясь спугнуть зверя и выгнать его на стрелков.
Их было двое. Сам барон и его давний друг, советник, адъютант, единомышленник. Тоже единственный, в своём роде, уникальный, как и барон, человек, — знаменитый финский художник профессор Аксели Галлен-Каллела.
Барон стоял, держа карабин наизготовку, слегка прислонившись к старой сосне. От неё пахло солнцем, терпким смоляным духом и ещё чем-то... Обо всём этом генерал скучал всегда, находясь за пределами Суоми. Вокруг росли сосенки поменьше, совсем молодые, чередуясь с тонкими берёзками и осинами. Он не собирался за этой единственной толстой сосной прятаться, защищаясь от кабана, он был уверен в своём выстреле, если зверь выйдет под этот выстрел. Просто это бронзовое и пахучее дерево привлекло его, и ему приятно было встать здесь.
Справа от барона стоял Каллела, держа карабин на левом сгибе руки. Барон ничего не сказал, но не одобрял, что Аксель не держит оружие наизготовку. При неожиданной и опасной ситуации может не хватить и одной секунды, чтобы выстрелить. Всего лишь секунды...
Нехватка которой, порой, бывает роковой.
Маннергейм стоял, наслаждаясь первозданной тишиной утра. Хотя и слегка подморозило, но начало ноября выдалось тёплым. Светящийся иней выпал на траве, уже пожухлой и жёлтой. Красные, оранжевые и песочного цвета листья уже почти все облетели и улеглись среди смятой ветрами травы, яркие и мёртвые. Но те, которые ещё держались на голых ветвях, всё ещё цепляясь за своё дерево, трепетали на ветру, нервно и безудержно, словно понимая близкую свою гибель.
Генерал слушал лесную тишину, неожиданный крик сойки, трескотню сороки... Музыкальный шелест в листве, а затем и порывы ветра радовали его душу. Он наслаждался, созерцая мудрый круговорот природы, который особенно просто и отчётливо заметен именно в лесу.
Здесь ничего природа не прячет. Всё на виду. Оголённые деревья готовятся к суровой зиме, будто сворачиваясь, внутренне укрепляются. Их опавшие листья, отжив своё, постепенно растворятся в земле, чтобы дать тепло и пищу деревьям, и ветви снова набухнут почками, и новое поколение листвы возродится с приходом новой весны.
Ничего не пропадает в природе. В этом тоже её великая мудрость и мудрость Создателя. А среди людей, сколько всего несовершенного. Сколько ненужного остаётся от порой неразумной деятельности человека. И не только ненужного, но и вредного. Для самого человека, для земли, для всего живого.