— Молчит?
— Конечно.
— Документов тоже нет?
— Нет.
— Ты сам-то его допрашивал?
— Сам не успел.
— Ну пойдём.
— Есть.
Крепкий, лет тридцати пяти, невысокий японец, в военной форме без знаков различия, сидел на деревянной скамье в арестантской палатке. Руки у него были связаны сзади, во рту кляп. По обе стороны — два красноармейца-разведчика.
Японец смотрел исподлобья, взгляд его был холоден и безразличен.
У него вынули кляп. Переводчик — офицер Монгольской Народной армии, постоянно находящийся при штабе бригады, задал японцу первый вопрос:
— Ваше имя?
Пленник молчал. Он даже не отреагировал на вопрос, будто и не к нему обращались.
Переводчик-монгол явно рассвирепел, что-то крикнул. Глаза его налились кровью. Это было видно даже при свете керосиновых ламп.
Волохов поднял руку останавливающим жестом.
Он стоял на расстоянии сажени от обоих. Оба по росту едва доставали ему до груди, но и в том, и в другом чувствовалась энергия, внутренняя сила.
В глазах монгола горела ненависть. Глаза японца не выражали ничего.
— Что вы ему сказали, товарищ Санкул?
Переводчик, немного смутившись, ответил:
— Я, товарищ комбриг, не сдержался, сказал ему, что я обращаюсь к нему и назвал его собакой. Слишком много бед они принесли моему народу.
— Успокойтесь, товарищ Санкул. Спрашивайте его спокойным, ровным тоном.
— Есть, товарищ комбриг!
— Скажите ему, если будет молчать, то умрёт с позором. И тогда он потеряет лицо, потеряет честь дворянина древней страны Ямато. И его дух Ямато будет опозорен.
По мере перевода этой фразы лицо пленника преображалось. Из безразличной маски оно стало трагически взволнованным. Глаза его, дотоле совершенно пустые и безразличные, загорелись огнём тревоги.
— Хорошо. Я буду говорить.
Монгол перевёл.
— Одно условие, — добавил японец, — освободите мои руки. Самураю недостойно так разговаривать.
Комбриг несколько секунд подумал.
— Развяжем. Только после его ответов, если скажет нам правду. Переведите ему — только правду. Тогда развяжем. Обещаю.
— Спрашивайте, — сказал пленник, — я готов.
— Ваше имя?
— Токаси Коно.
— Кто вас послал?
— Мой начальник.
— Назовите его.
— Я этого не могу как самурай.
Комбриг на секунду задумался.
— Хорошо. Не называйте его должность, назовите только имя. Это не нарушит вашей присяги. Имена людей не могут быть военной тайной. Как его имя?
— Мицуми.
Старый и опытный Волохов знал многое про обычаи самураев, про их идейные устои и принципы. Он прекрасно понимал, что эта идеология древняя и крепкая, и силой от пленника ничего добиться нельзя. Он уже готов к смерти. Но... Используя свои знания и психологию японца, комбриг разговорил и перехитрил его. По имени командира можно было определить, что это за разведка.