Домой шли пешком по сияющей солнцем августовской Москве. Улицы были полны военных. Многие куда-то спешили. А кто-то прогуливался. Патруль проверял документы. Проезжали легковые автомобили. Военные, защитного цвета, открытые виллисы, гражданские чёрные эмки. Иногда на лошадях — милиция или военные. В армии конница уже отошла на задний план, давно уступив место танкам. Но ещё существовала. И орудия тоже ещё были и на конной тяге. Всё это, порой, проезжало, цокая копытами по мостовым Москвы. То там, то здесь возникали небольшие толкучки, стихийные рынки. Милиционеры прогоняли торгующих, те отходили и снова вынимали свой мелкий товар. Торговали всем: цветами и яблоками со своего сада, огурцами, луком. Продавали спички, соль, хлеб, пирожки, мороженое. Но и гимнастёрки, фуражки, кители военные. На ящике сидел инвалид без одной ноги, играл на немецком аккордеоне «Вальтмайстер». Играл душевно и протяжно: «Бродяга судьбу проклиная...». На гимнастёрке инвалида поблескивали медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «Звёздочка», орден Славы III степени.
Волохов положил ему в шапку бумажку в десять рублей. Это было не так уж и много, но прилично. Не удержался Волохов. Хотя видно было по инвалиду-фронтовику, что пьёт он. Но и музыкант настоящий.
Шли, гуляя, и до Стромынки добрались часа через полтора.
А возле дома их ждал большой сюрприз...
Стоял военный виллис, и навстречу, подтянувшись, подошёл капитан, адъютант Волохова, отдал честь, щёлкнув каблуками:
— Товарищ генерал. Я только из главного штаба танковых войск. Срочный вызов командующего фронтом. Самолёт ждёт.
— Сколько нам на сборы?
— Как успеете, товарищ генерал.
— Полчаса устроит?
— Так точно.
— Ну, так что там? Небось, поинтересовался?
— Конечно, товарищ генерал!
— Ну и что?
— Там, где наш корпус, что-то назревает от немцев, а мы... то есть вы, товарищ генерал, будете их... упреждать, так мне сказал капитан из главного штаба.
— Спасибо, Леша, — генерал улыбнулся. Уж очень смущён и робок сейчас его боевой адъютант. А на фронте всегда с автоматом вперёд лезет.
При входе в дом адъютант спросил:
— Помогу собраться, товарищ генерал?
— Не надо, Леша, сиди в машине.
Адъютант с двумя автоматчиками охраны остался в виллисе.
Катя, едва сдерживая слёзы, упаковывала в рюкзаки хлеб, сало, колбасу.
— Ну что ты, Катя! — Вересаев вывалил всё обратно. — У нас в самолёте всё уже есть!
Она обняла его. Обняла и Волохова.
— Посидим?
Сели перед дорогой.
— Вот тебе и завтра! — не удержалась Катя.
— Ну, Катюша, это ведь война! Тут ничего не поделаешь. Каждый час что-то меняется.