Люди покидали родные обжитые места, с которых они уже были однажды изгнаны и, спустя четыре года, судьба изгоняла их вновь.
Остались отстроенные своими руками добротные дома, крепкие хозяйства, могилы родителей на погостах, кусты сирени и роз, цветущие в палисадниках. Ухоженные луга и леса. Озёра и пруды были полны рыбы. Сиги, ряпушка, форель, карпы... Всё пропадало, оставалось без тех, кто это создавал, выращивал, разводил, холил и берёг.
Уходили люди и скот. И где-то надо будет снова строить коровники, сеновалы — всё...
Маршалу очень хотелось подойти к людям, на которых свалилось столько бед. Война, бомбёжки, артобстрелы, потеря сынов на войне, близких и родных людей. И вот теперь ещё и потеря крова над головой и всего того, что создавалось тяжким трудом своим и своих отцов, и дедов. Ему хотелось что-то сказать им. Но он не мог этого сделать. Ему было неловко. Стыдно! За то, что он не сумел спасти людей от всех этих неисчислимых несчастий.
Он сейчас не думал о том, что это было совершенно невозможно. У него даже и мысли не возникло, что он, именно он, уже сделал для этих людей и для всех людей Финляндии невозможное, даже непостижимое, великое дело. Сохранил страну. Сохранил армию. Создал маленькой стране авторитет сильного, гордого государства. И всё это в тяжелейших условиях передела Европы великими державами.
Сохранил страну и армию в великой войне, в которой одних войск участвовало столько, что численность их, только этих воюющих войск, в десяток раз превышала численность населения его страны. А он её сохранил. Конечно, и другие вложили в это свой труд. Его генералы, офицеры, солдаты. Бесстрашные и умелые. И умные, благородные политики, Каллио, Свинхувуд, Паасикиви, Кекконен, Рюти, Таннер, многие другие.
Маршал стоял в расстёгнутой шинели с группой офицеров, а также и помощников в гражданской одежде. И не мог ничего сказать. Слёз не было на его лице. Он этого не допускал. Но спазмы сдавливали ему горло.
В течение суток район Порккала-Удд должен быть освобождён, до прихода русского гарнизона. Как и Виипури, и вся ляни... Очень тяжко было ему это видеть. Но он прибыл сюда, заставил себя смотреть на этот исход, чтобы вся трагедия его народа снова проходила через его сердце. Только он сам, он один в полной мере сознавал всю бесконечную глубину связи его, президента и маршала, с его землёй и народом.
...А Матти опять лежал в окопе. Только уже совсем в другом месте. В Лапландии. Именно он, фельдфебель Хейкка, всегда попадал в разные неловкие ситуации, в неожиданные переплёты.