— А если невозможно оказаться в нейтралитете?
— Если невозможно... Тогда, я думаю, надо делать всё, чтобы не участвовать в чужих битвах, не создавать, не зарождать вражду народов... Которая потом, веками пускает реки крови.
— Сенатор Пеккала тоже... убеждён в немецкой военной надёжности. Он считает, что немцам можно доверить всё: и формирование нашей армии по-новому, не так, как её создал генерал Маннергейм, а так, как сочтут немцы. И Аландские острова, он считает, надо отдать немцам по договору лет на двадцать. Чтобы они там свои войска разместили.
Маннергейм слушал, напряжённо сжав губы. Потом достал из ящика стола коробку сигар, Аксель отказался, барон закурил.
— Сенатор Лайттинен целый вечер пил со мной кофе и ни разу со мной не согласился в том, что мы обойдёмся без немцев при дальнейшем обучении армии. Хотя она у нас уже есть и не слабая. Побеждающая довольно сильных красных. А у него своё на уме. Немцы... Правда, Лайттинен ещё и к шведам тяготеет. Ну, это о нём известно. Аландские острова, он считает, надо шведам отдать. Это их исконные земли, по его мнению.
— Бумажные крысы! Болтуны, пустобрёхи! Они страну нашу только бумажками да мокрыми языками защищают! — Генерал разволновался. — Аландские острова — наша земля, исконно финская! Шведы её воевали, да. Но земли это наши!.. — Он встал, прошёлся по кабинету. — Шведы и немцы — наши соседи, близкие нам народы, что и говорить, наши братья. Мы должны дружить с ними. Но это не значит, что им надо отдавать наши территории или подчинять нашу армию. Финляндия будет самостоятельным государством! И независимым! Наши солдаты не хуже других. Даже лучше. Они лучшие лыжники и стрелки. В этом им нет равных в мире. И командный состав теперь у нас есть.
— Не волнуйтесь, господин генерал! Мало ли что треплют пустые языки...
— Аландские острова — это не только ключ к Ботническому заливу, это — форпост Финляндии, её щит и флаг! Тот, у кого болит душа за родину, даже слов таких — отдать Аланды — не сможет выговорить. Язык окаменеет.
Теперь и Каллела взял сигару, отрезал ножницами конец, закурил. Синий дым уже витал над собеседниками.
— А Свинхувуд? Ты говорил со Свинхувудом?
— Говорил...
— Ну?..
— Вы понимаете, господин генерал... Он тоже, как и мы с вами, хочет иметь сильную финскую армию... Но... по-моему, не верит в то, что мы сами можем её сделать сильной. Я напомнил ему, что армия уже есть, она побеждает и уже практически победила... А он как-то всё в раздумье... Влияют на него. Убеждают ежедневно. И монархисты в Сенате, и демократы — почти все настроены пронемецки. А Свинхувуд... Умный, мягкий человек. Колеблющийся.