Сильная, но дружеская рука обхватила его затылок и подняла от подушки. Другая поднесла к губам чашу.
— Пей! — уговаривал его Шавкат. — Выпей, русский. Невкусно, зато поможет. Будет потом хорошо.
Новицкий, слишком слабый, чтобы сопротивляться, разлепил засохшие губы и начал прихлёбывать через край маленькими глотками горькую и вязкую жидкость. Допив с помощью юноши до самого дна, упал навзничь и вдруг ощутил неожиданно быстрое облегчение. Неизвестный ему напиток словно горячей волной промчался по всему его телу, омывая его, очищая, освобождая от слабости и горячки.
Шавкат наклонился над ним и с тревогой ждал, подействует ли на Сергея лекарство. А между тем от очага донёсся какой-то странный шорох. Новицкий повернул голову и увидел Зейнаб.
Девушка стояла у столика и смотрела на него так же, как и её младший брат: с тревогой, надеждой и ещё одним странным чувством, которое Новицкий не мог себе уяснить. Но знал, что одни глаза горской девушки могут согреть его и вылечить гораздо быстрее, чем это диковинное снадобье, составленное, должно быть, весьма учёным хакимом.
Он хотел позвать её, но, к ужасу своему, не мог выдавить из будто связанного рта ни слова. Но Зейнаб поняла и сама подошла, почти подбежала к нему:
— Не говори. Не двигайся. Распусти тело и спи. Завтра принесу ещё. И на следующий день тоже. Хаджи сказал — будешь здоров, как прежде.
Она положила руку на лоб Новицкому и тут же отдёрнула, словно бы обожглась. Выбежала из лачуги, но сразу вернулась с тряпицей, смоченной холодной водой. Но этого Сергей, проваливаясь в сон, уже не заметил...
До следующего полудня Новицкий спал ровным, глубоким сном; дышал спокойно, никакие видения его не пугали. К вечеру Зейнаб прибежала снова, опять принесла порцию горького травника. А ещё через два дня Сергей сел, повернулся, свесил ноги с постели и сказал Шавкату, что ему нужно пройтись по воздуху. Юноша позвал Зелимхана. Одноглазый оглядел пленного, исхудавшего, всклокоченного, покрытого истлевшими тряпками, и согласно кивнул:
— Хорошо. Пусть выходит. Такой не убежит далеко. А если умрёт, то и выкуп нам не заплатят.
Но на всякий случай недоверчивый страж селения приказал кузнецу изготовить Шавкату железный пояс. Узкую полосу парень продевал сквозь крайнее звено цепи и застёгивал на себе. Теперь, чтобы освободиться во время прогулки, Новицкий должен был либо договориться с Шавкатом, либо обездвижить своего сторожа. Ни в то, ни в другое Зелимхан резонно не верил. В первый день сил Новицкому хватило только на то, чтобы отойти от опостылевшего жилища и часа полтора просто сидеть на камне, наблюдая вершины, лес, коршуна, парившего под облаками, высматривая сверху добычу.