— Алексей Петрович обмолвился как-то, что ради одного бала он полгода должен провести в лагере.
— Что же вы думаете, дорогой мой, — грустно улыбнулась княгиня. — И мы в предвкушении сегодняшнего вечера жили стеснённо, а с завтрашнего дня и вовсе садимся на хлеб и воду. Надеюсь только, что старания наши и жертвы не оказались напрасными. Вы не скучали?
— Поначалу да, — признался Новицкий. — Отвык я от нашего общества. Но потом столкнулся вдруг с Грибоедовым, он как раз встал из-за карт, и мы с ним, отойдя в уголок, изрядно поговорили. Знаете его, княгиня?
Мадатова всплеснула руками:
— Помилуйте, Сергей Александрович, да я же вас и знакомила в Петербурге. Помните, на представлении, когда давали «Донского»? Ну и как же он вам вблизи?
— Остер, едок, язвителен, — начал перечислять неприятные свойства знакомого Новицкий, — но очень умён. Образован, осведомлён и держится своей точки зрения.
— В чём же она состоит, чем отличается от принятой всеми? Просветите меня, я так давно уже с ним не беседовала.
— Персия, — чётко сформулировал Новицкий основной предмет минувшей беседы. — Господин Грибоедов убеждён, что в ближайшее время нас ожидает новая война с Персией. Гюлистанский договор был удобен для нас. Но — чем больше выгод получает одна сторона, тем униженней ощущает себя другая. И она будет ждать возможности отыграть потерянное назад.
— Вы с ним согласны?
— В принципе — да. В отношениях с соседями всегда нужно считаться с возможностью ссоры. Насколько же велик тот риск сегодня — право же, судить не берусь. Я занят более горцами, Грибоедова влекут к себе дела Тегерана. Другое дело — он убеждён... Или же ему только кажется... — Новицкий было замялся, но тут же оправился и заговорил так же твёрдо: — По нескольким его словам я заключил, что наша политика в Закавказье вполне может спровоцировать персов на активные действия. Если же это так, то причиной будущей войны могут оказаться неудачные распоряжения Алексея Петровича, да и — князя. Может быть, может быть... Может быть, мы слишком торопимся.
Софья Александровна не торопилась с ответом.
— Может быть, — повторила она, словно слабое эхо. — Но я ещё меньше возьмусь судить. Князь вырос здесь, знает местные языки и обычаи. Иногда он смягчает приказы Ермолова и добивается большего. Иногда действует куда как жесточе, чем я могла бы предположить, и тоже умудряется настоять на своём. Кто может сейчас сказать — как отзовётся наше любое действие через месяц, через год, через двадцать пять лет. Дальше я даже боюсь заглядывать. Впрочем, вы сможете расспросить самого князя. Он же ездил недавно на встречу с Аббас-мирзой, туда, на границу, к Араксу.