Ван-Гален кинулся к стене, где рабочие уже приставили лестницу. Какой-то солдат обогнал его, прыгнул первым и ловко полез по ступеням, цепляясь левой рукой, а ружьё держа правой. Ван-Гален не отставал, плечом словно подпихивая чувяки гренадера. Тот долез до самого верха, подтянулся, пытаясь запрыгнуть на парапет, и вдруг захрипел, качнулся и полетел вниз головой. Он подбил испанца, и тот секунду висел на одной руке, боясь, что пальцы его вот-вот разожмутся, и он свалится вслед убитому, на утоптанную до каменной твёрдости землю. Но выправился, нашёл опору, и сам уже кошкой ловко метнулся вверх, торопясь занять позицию, пока защитник не успел зарядить ружьё или не догадались подбежать сбоку. Не глядя, выбросил саблю вверх, услышал стон, перекинулся мигом на стену. Двое бежали справа, он скользнул навстречу, полуприсел в выпаде, перебросил нападавшего через себя и тут же выронил саблю, упал на колени после удара в голову. Кровь хлынула в глаза, он приготовился умереть, но две руки подхватили его под мышки и поставили на ноги. Двое солдат держали его с боков, а последний противник, лёжа навзничь, извивался, рычал, в то время как унтер Орлов с усилием вытягивал из его груди штык.
Ван-Гален оттолкнул солдат, обтёр рукавом лоб и взмахнул саблей.
— A mi, сапа lias![29] — и тут же поправился, будто бы кто-то рядом понимал по-испански. — Adelante, heroes rusos, al asalto! Hurra![30]
Никто из солдат не понимал, что кричит чернявый драгунский майор, но перевод им не нужен был вовсе. Уставив штыки, они поспешили вслед офицеру, сметая на своём пути воинов Сурхай-хана...
Валериан ждал, сидя в седле. Вороной нервно всхрапывал, вскидывал голову, перебирал ногами. Конь слышал, как гудит земля, видел сизый дым, поднимавшийся чуть не к вершинам далёких гор, обонял запах смерти, доходящий из неизвестных ему пока мест, куда напряжённо вглядывался хозяин.
Трубу Валериан спрятал. Она не могла проникнуть к стенам аула, перенести его немедленно туда, где хрипя, кашляя, надрываясь, умирали люди его отряда. Он был обречён ждать, когда же, наконец, те, кого он послал под пули, камни, ядра, кинжалы, шашки, сумеют пробиться сквозь смерть. Он старался сохранить лицо бесстрастным, только кивком головы показывая, что слышит донесения адъютантов.
Молодые офицеры верхами, чёрные от дыма, вымазанные кровью, кто своей, кто чужой, подъезжали один за другим, рапортовали и снова поворачивали назад, исчезая на время, а кто-то, может быть, навсегда.
— Ваше сиятельство! Первая колонна у стен... Третья застряла — сильный огонь из окопа... Четвёртая лезет в пролом... Вторая поставила лестницы, но поднялась только до парапета...