— Так что пока все к окнам, а я пошукаю. Может, что и придумаю...
Ван-Гален занял место у окна, что было прорублено слева от двери. Узкий луч света прочертил дорожку в задымлённом воздухе, упал на пол и осторожно прокрался к раненому. Дон Хуан часто видел, как умирают люди, и понимал, что этому солдату не поможет и лучший хирург, окажись он чудом в этой каменной нищей лачуге, пахнущей перепревшей одеждой, навозом, порохом и прочими запахами, что нанесли сюда забежавшие укрыться военные.
Снаружи что-то готовилось. Он ещё никого не увидел и даже не слышал толком, но чутьё профессионального военного подсказывало, что самое время целиться. Он поднял руку, призывая к вниманию, и трое солдат согласно кивнули. И раненый, и тот свирепый Геркулес, что затащил его в дом, и тот, что прикрывал их, пока они бежали по двору.
Тёмная мохнатая шапка появилась вдруг над забором. Ван-Гален осторожно выставил ружьё, стараясь самому не показываться в бойнице. Светлое лицо на тёмном фоне стало бы чересчур лёгкой мишенью. Грянул залп. С улицы пули зашлёпали по камням, заголосили с досады, отскакивая в стороны. И тут же полдесятка тел взметнулись вверх, собираясь перескочить во двор.
Дон Хуан потянул осторожно крючок, и вместе с его мушкетом выпалили ещё три, заполнив комнату серым дымом, так что пистолет свой Ван-Гален разрядил наудачу, просто выставив руку в окно, изгибая кисть насколько возможно. Кто-то из осаждавших успел, видимо раненый, доковылять до двери и теперь сидел, привалившись к тяжёлой створке, заходясь тяжёлым, утробным кашлем. Гигант Изотов неторопливо подошёл, перехватил поудобней ружьё и хладнокровно просунул штык в самую широкую щель между сплочёнными досками; примерился, ударил и отдёрнул оружие. Кашель оборвался, и они услышали мягкий тихий удар, какой бывает, когда падает на утоптанную землю тяжёлый мешок с зерном.
На улице опять затикали, снова затрещали ружейные выстрелы, и теперь уже Потап, не успевший ни отскочить, ни пригнуться, пополз вниз, обдирая щёки и ногти о нетёсаный камень. Ван-Гален философично заметил себе самому, что такой размен уже совсем не в их пользу.
Из темноты, от задней стены вынырнул унтер Орлов и тихо заговорил с Изотовым и Семёном. Потом повернулся к Ван-Галену и произнёс несколько раз подряд с полдесятка русских слов, сопровождая их жестами. Дон Хуан понял, что они могут уйти, как-то выбраться из хижины через потайной лаз, но невозможно оставить умирающего, надобно ждать либо пока он не кончится, либо пока свои не подоспеют на выручку. «Либо, — продолжил Ван-Гален, — пока неприятель не ворвётся в дом и не прикончит их вместе с несчастным Василием». Он сформулировал эту фразу не по-французски даже, а по-испански, но мысль сама по себе была настолько проста и естественна, что вся выразилась в усмешке, и Орлову не понадобился переводчик. Он тоже усмехнулся и развёл руками, показывая майору: что, мол, теперь делать? Будем ждать.