— Недобор веса, как и перебор, имеют прямое отношение к реабилитации пациента с суставными проблемами, — пояснил он сквозь зубы. — А о причинах случившегося мне ничего не известно!
— Сестра сказала, что вы пообещали кормить Калерию насильно, если она не прекратит отказываться от пищи! — всхлипнула мать самоубийцы. — Может, она испугалась…
— Вы хотите сказать, что доктор Князев угрожал вашей дочери? — Муратов едва сдерживался, чтобы не запрыгать от восторга.
— Она была обессилена! — рявкнул Мономах. — Как она могла разрабатывать ногу и восстанавливать двигательную функцию, питаясь одним святым духом?!
— По-моему, слежка за диетой больных не входит в ваши должностные обязанности, доктор! — процедила Куликова.
— Ошибаетесь, входит! Недаром существуют такие понятия как «первый стол», «второй стол» и так далее: вашей дочери было предписано усиленное питание. Конечно, у нас здесь больница, а не мишленовский ресторан, и допускаю, что ваша дочь привыкла к другому рациону. Однако насколько я понимаю, вы не приносили Калерии домашнюю пищу, а нашу она есть отказывалась. Я не представляю, как у нее хватило сил добраться до окна и вылезти на крышу, ведь ее состояние кроме как анемичным не назовешь!
— У моей дочери не было анемии! — возмутилась Куликова. — Она была худенькой, как все балерины — а как вы себе представляете солистку, которую партнер не в состоянии удержать на вытянутых руках? Что, девочке всю жизнь прозябать в кордебалете, имея такой талант?!
— Я не балетмейстер, я — врач, — буркнул Мономах. — Мое дело — поставить больного на ноги и сделать для этого все, что потребуется. Даже кормить внутривенно!
— Владимир Всеволодович… — начал Муратов, но тут в дверь кабинета постучали и, не дожидаясь разрешения, вошли. Вернее, вошла — невысокая блондинка в белом халате со строгим пучком на затылке. Стройная, подтянутая и весьма деловая. Мономах знал, что она входит в состав комиссии по проверке деятельности больницы и лично Муратова на посту главврача. Кажется, ее фамилия Нелидова? В основном комиссия занималась бухгалтерским аудитом, однако включенные в нее врачи-специалисты ходили по отделениям, проверяли истории болезни и беседовали с докторами. Мономаху пока не довелось познакомиться с Нелидовой поближе, но те, кто уже имел это сомнительное удовольствие, утверждали, что она — дама въедливая и невероятно придирчивая.
— Простите, но я только что узнала об ужасной трагедии, случившейся в отделении ТОН, — елейным голоском пропела Нелидова, прикрывая за собой дверь. — Примите мои соболезнования, — обратилась она к родственникам самоубийцы, безошибочно определив, кто эти люди. — Однако, Тимур Айдарович, я не совсем понимаю, зачем здесь присутствует доктор Князев?