Внезапно принц сделал шаг вперёд и выхватил из рук Джафара его посох. Визирь возмущённо вскрикнул, а Жасмин заметила, что глаза змеи на набалдашнике будто бы горели красным огнём. Как только хозяин выпустил посох из рук, глаза потухли. А отец, похоже, вернулся к жизни.
– Что... что здесь происходит? – спросил он растерянно.
Принцессе и самой хотелось бы это знать. Она бы не поверила, если бы своими глазами этого не видела, но Джафару каким-то образом удалось поработить её отца.
– Он вас околдовал, – объяснил принц Али и поднял жезл. Осторожно, будто в любой момент змея могла ожить и броситься на них, он передал посох султану. – Это ему нужен ваш трон.
Султан прищурился и посмотрел на скипетр. Потом снова на Джафара. Тот стал медленно отступать к выходу.
– Мой самый доверенный советник, – сказал правитель голосом, полным негодования. Он швырнул жезл на пол и дал знак Хакиму. – Заприте его в темнице!
Охрана двинулась на Джафара. Визирь переводил взгляд с вооружённых мужчин на дверь и обратно. Потом покачал головой.
– О, я так не думаю, – заявил он и, прежде чем кто-либо успел его остановить, достал что-то из кармана. Зал заволокло дымом. Когда он рассеялся, визиря уже не было.
– Найти его, – приказал стражникам султан. Когда те вышли из залы, он обратился к Али.
– Я должен извиниться за то, как с вами обошлись, – искренне проговорил правитель. – Ваша честность больше никогда не будет поставлена под сомнение в Аграбе.
Жасмин взглянула на Али. Щёки его зарделись от смущения. Этот человек не боялся летать на ковре или бродить по улицам неизвестного города, но был так; тронут добротой и уважением, которые теперь выказывал ему её отец. От этого он становился ещё очаровательнее, подумала девушка и сама покраснела.
Султан продолжал:
– Более благородного и искреннего юноши я ещё не встречал. Я счёл бы за честь назвать тебя своим сыном, если кое-кто этого пожелает.
Жасмин покраснела ещё сильнее и поймала взгляд принца. Она не могла не заметить, что, хотя ему только что дали разрешение жениться на ней, он не выглядел счастливым. Напротив, казалось, это причинило ему... боль?
* * *
Аладдину и вправду было больно. Не физически, хоть ушибы от кулаков стражников, падения с высоты в воду и отчаянной борьбы с верёвками давали о себе знать. Но он и не чувствовал их в сравнении с муками, которые испытал, когда до него дошёл смысл слов султана. Теперь он полностью, навсегда, беспросветно запутался в паутине лжи.
Он пожал руку султану и дежурно стиснул ладонь Жасмин, будто его телом управлял кто-то другой. Когда и отец, и дочь обращались к нему, до него доносились лишь пустые звуки, в ушах стучала кровь, заглушая всё остальное. Наконец попрощавшись с ними и отправившись в свои покои, он почувствовал себя совершенно измученным.