Белль распахнула двойные двери библиотеки, представив, что делает это впервые. Здесь было столько новых для нее книг, которые можно читать, уютно устроившись в кресле холодным зимним днем. Даже, пожалуй, чересчур много. Девушка прищурилась и окинула библиотеку оценивающим взглядом, прикидывая, что тут можно усовершенствовать, – ее отец всегда так делал. Вместо многочисленных лестниц он, возможно, приспособил бы тележку на колесиках, оснащенную каким-то хитрым механизмом, с помощью которого можно аккуратно доставать и спускать вниз книги, причем непременно по нескольку за раз.
Или, может, соорудить наверху навесные рельсы, по которым будет ездить линза на колесиках, чтобы стоящий внизу человек мог прочитать названия на корешках...
Вдруг девушка заметила в дальнем конце зала Чудовище: оно сидело, сгорбившись, над книгой и, похоже, находилось в библиотеке уже довольно давно.
Осторожно ступая на цыпочках, Белль пошла к нему по центральному проходу.
Чудовище медленно водило длинным когтем по строчкам и хмурило брови. Вокруг валялись свидетельства того, что дела у хозяина замка не всегда шли гладко: несколько совершенно растерзанных бесценных, древних летописей, а также кучки мелко изорванной бумаги.
– Чудовище? – окликнула его Белль.
– Я... пытаюсь разобраться с хронологией. Уже просмотрел одну книгу. Причем от корки до корки. Отметил все места, где предположительно упоминается твоя мать. – Хозяин замка протянул девушке лист бумаги, так густо испещренный дырами, что он напомнил Белль звездные карты, которые нужно держать перед светильником, чтобы на них загорелись крошечные звезды. В верхней части листа огромными буквами было кое-как накарябано несколько имен, а ниже шли совершенно нечитаемые каракули.
– Я не пробовал писать... уже довольно давно. – На морде Чудовища отразилась такая смесь отчаяния и безысходности, что у Белль защемило сердце. Она взяла листок и внимательно его изучила.
– Отлично, – заявила она. – Это именно то, что нам нужно.
Чудовище набрало в грудь побольше воздуха.
– Я... Мои родители...
– Прости меня, – сказала Белль, откладывая лист бумаги в сторонку и обеими руками беря Чудовище за широкую лапу. Оно посмотрело на нее с изумлением. – Я не знала, понятия не имела, что ты потерял мать и отца в столь юном возрасте. Прости, я была груба и бестактна.
Чудовище открыло рот, собираясь что-то ответить, и наконец проговорило:
– Спасибо. И... ты тоже меня прости. Я не всегда могу контролировать свой гнев, – сбивчиво продолжало оно, мучительно подбирая слова. – Прошлым вечером всё... было хуже обычного. Мой разум померк. Ничего не помню после того, как выбежал из столовой... Провал в памяти. Очнулся в каком-то углу, и вся морда была в перьях.