Некоторые остались на лужайке, перешептываясь и тихо обсуждая всё, что произошло.
Гастон смотрел на них непонимающе.
– Нет, подождите, – воскликнул он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Д’Арк должен был умереть. Я должен был его убить, как вы не понимаете? Он же был ужасным человеком, убийцей! Кто-то же должен был...
– Вот именно, Гастон. Кто-то. Судья, присяжные. Палач. А может быть, его приговорили бы к заключению, чтобы он гнил в собственной тюрьме. Не тебе было это решать.
– Он, конечно, был злодеем, – с отвращением в голосе сказал месье Совтер. – Только я теперь спать не смогу из-за того, что с ним жестоко расправились у меня на глазах. Хорошо, что здесь не было детей и они этого не видели.
Гастон побежал через толпу, уговаривая других людей признать его правоту, но от него все отворачивались и отказывались слушать.
Белль устало обмякла, прислонившись к Чудовищу. Она чувствовала себя древней старухой, у которой болит все тело. Строго говоря, счастливый конец что-то не складывался. А он обязательно должен быть счастливым? И почему их история должна закончиться именно сейчас?
Вероятно, принц чувствовал то же самое: он стоял, не двигаясь, и просто поддерживал ее.
К ним настороженно приблизилась Розалинда, не сводя глаз с Чудовища.
– Никакими словами не загладить моей вины, – начала она, глубоко вздохнув. – Мне казалось, я спасала то, что осталось от королевства. Я думала, что отомщу за всех, кто пострадал из-за действий твоих родителей. А выходит, я повела себя не лучше этого сумасшедшего с охотничьим ножом. Вот только мой поступок навредил гораздо большему количеству людей и имел более разрушительные последствия.
Чудовище долго смотрело на нее, потом заговорило:
– Спасибо. – Потом оно грустно, чуть иронично улыбнулось. – Думаю... в качестве своего первого государственного постановления... я своей королевской волей объявляю амнистию. Прощение всем.
– Прощение, но не забвение, – быстро добавил Морис, вздрагивая. – Ни за что больше не хочу ничего забывать. Это было очень поспешное решение, Розалинда. Я говорю о заклинании забвения.
– Я думала, что защищаю чаровников, – вздохнула женщина. – А вместо этого я, кажется, только ускорила наше полное исчезновение. Но послушайте... – Она вдруг вся подобралась, и, несмотря на седые волосы и истощенное, измученное тело, Белль увидела отблеск той женщины, которой ее мать была когда-то: могущественной, неукротимой волшебницы. Розалинда обратилась к принцу:
– Ты сумел остановить превращение и не стать чудовищем внутри. Молодец! Я хочу сказать, твоя человеческая душа и разум теперь излечены.