– Антихрист! Бог тебя покарает! А я утоплюсь сейчас!
Усмехнулся Осип:
– Бог-от давно должон покарать – грехов телега – да молчит. Стало быть, не подвластен я Богу. Я сам Бог тута, а топиться тебе негде, переплюйка ваша по колено. А до Камы беги, туда нам дорога, в косную, на барку и в церкву.
Двинулся Осип на девку, ухмыляется, зубы щерит. Да Михайло не стерпел, кинулся на него сзади, в горло вцепился:
– Не дам тебе ее, моя она, люблю я ее!
– Ого, вошь очнулася, – отмахнулся от него огромный Осип, но Михайло не отставал, колотил того по всем местам, да осел неожиданно на пол дощатый в сарайке.
– Отстань, – незлобно оттолкнул Михайлу Осип, вынимая из груди его нож.
Схватился Михайло за грудь, кровь меж пальцев хлещет, сидит на полу, вздохнуть тяжело, слова вымолвить не может.
– Вот тебе и земля твоя обетованная, паря. Щас скопытишься, погодь немного. Юшка выйдет – и готово. В рай полетит душонка. Прощевай! – ухмыльнулся Осип, развернулся Груню оторопевшую залапать, да лишь удивленно вскрикнул, когда грохнуло. И мешком на Михайлу завалился. В проеме стояла Груня с дымящимся пистолем в руках, который она, пока вырывалась, у Осипа из-под кушака вытащила. Бросив пистоль, на колени упала Груня, завыла по-бабьи, как издревле на Руси плачут женщины.
Михайло из-под тела Осипа выполз, к Груне руку протянул, с трудом выговорил:
– Не плачь, девица, вот там, в углу, книги, принеси мне.
Груня с ревом узел вытащила, Михайле подвинула. Тот достал из узла книгу свою, перо попросил, в кровь текущую обмакнул и писать стал. А как кончил, сказал девке:
– Все, Грунюшка, кончается моя жизнь земная. Вот, возьми книги, может, подскажут они тебе, как до Беловодия добраться. А еще вот…
Но недосказал Михайло слова, откинулся навзничь, залил кровью пол, и не заметила Груня, волком воющая, как из пальцев его слабеющих пластинка золотая выпала да провалилась в щель в полу сарайки.
Любите ли вы море, как любят его некоторые женщины? Так, чтобы оно снилось вам во всех снах, так, чтобы ныло под ложечкой только об одном воспоминании, даже далеком, о шуме прибоя, о ласковых волнах под вечер, когда ветер стихает, о песке, мелком, бархатном, или красивых камнях, омываемых прозрачными водами, каких не встретишь в наших краях суровой среднерусской равнины и не менее мрачного Предуралья. Что уж говорить о сибирских просторах!
Море дает чувство расслабления, успокоения, мимолетности суетной жизни, вечности души. Тут нет места работе и проблемам, всё остается где-то далеко-далеко, в прошлом, и иной раз хочется продлить это чувство умиротворяющего спокойствия, усилить его – и тут не лишним будет бокал вина и гроздь винограда.