А вот встречающие нас «задохлики», как их обозвал Степашка, не были готовы к нашему появлению. У одного из встречающих даже отпала челюсть. В буквальном смысле этого слова и он её едва поймал – реакция у него оказалась на высоте. Второй же с явной укоризной посмотрел на первого и проговорил уже нам:
– Вы все в наш транспорт не поместитесь. И у нас нет карет такого размера для транспортировки таких огромных животных.
– Да мы как-нибудь своим ходом, вы главное, дорогу показывайте.
– Это неприемлемо. Вы можете не успеть на встречу. Наша карета передвигается очень быстро.
– Хрюша, Филя, мы же умеем быстро бегать? Угонимся за этим тарантасом?
Те только самоуверенно хмыкнули.
– Что ж, мы постараемся сильно не разгоняться, чтобы вы могли успевать за нами. Надеюсь, на встречу мы опоздаем не очень сильно.
– В любом случае, без нас не начнут.
Личи переглянулись, но спорить больше не стали. Видимо они были недовольны таким положением вещей, но высказываться не стали. Молча забрались в свой тарантас и рванули так, что Филя и Хрюша даже сперва растерялись, но потом рванули их догонять.
Карета пылила впереди со скоростью болида формулы один, скакать за ней – удовольствие ниже среднего, особенно по дороге засыпанной прахом. Пожалуй, единственным, кто не страдал от этого путешествия за проводниками, был Филя. А что ему будет, у него вместо крови – лава. И вдыхаемый им прах тут же испарялся, не то что у нас - забивал лёгкие. Мы неслись через равнины, влетели в город, вот уже и арена. Затормозить мои друзья не успели. Филя врезался в карету, а вслед за ним и Степашка. Мы вместе с каретой полетели в одну огромную кучу-малу. А кто им виноват? Зачем так резко тормозить. Хм, теперь все смотрелись одинаково пыльными и грязными. Хотя личей до этого прах не касался – похоже у кареты было какое-то охранное заклинание, но сейчас все выглядели одинаково: грязно серые и помятые. И только Филя выделяется своим антрацитовым окрасом с красно-оранжевыми лавовыми прожилками.
Пришлось отряхиваться. Причём Хрюшу мы отряхивали вдвоём со Степашкой, личи тоже отряхивались, неодобрительно посматривая на нас и время от времени кидая расстроенный взгляд на разрушенную нами карету, но вслух ничего не сказали. Больше всех возмущался Степашка: его благородный платиновый оттенок шерсти забили банальным серым цветом праха.
После чего, опять усевшись на почти очищенных друзей, мы спустились на арену к поджидающим нас гному и ещё одному личу.
Гном тут же принялся возмущаться:
– Почему вас четверо? Это не по регламенту. Была предложена встреча один на один.