Более того, правые опасались, что Кремль заигрался в своих попытках создать жесткие механизмы контроля за выборами. Выдвинув перед Центризбиркомом задачу сформулировать чрезмерно жесткие правила игры (например, усложненную процедуру проверки избирательных фондов, новые правила предвыборной агитации, проверка налоговых деклараций кандидатов и т. д.), президент рисковал наказать, прежде всего, те партии, которые располагали поддержкой состоятельных слоев населения, затрачивали на своих кандидатов значительные суммы.
Вместе с неудачами в деле околокремлевского партстроительства рушилась и кремлевская мечта, состоявшая в том, чтобы «выстроить» вокруг себя, как было в 1996 году, коалицию всех антикоммунистических сил. Эта идея явно не была способна реализоваться в новых условиях.
Терпело неудачу и «блокостроительство». Губернаторы, став сильными игроками на политической сцене, не склонны были поддерживать проекты, которые не относились к сфере «реальной политики», и поднять их на «всегубернаторское движение» за сохранение Б. Ельцина в каком-либо качестве у власти после 2000 года представлялось крайне сложной задачей.
В условиях утраты режимом политической базы, растянутости линии конфликтов между Кремлем и другими элитными группами, и началось публичное формирование (пока во главе с Лужковым) некоммунистической антикремлевской коалиции. Середина июля ознаменовалась переходом в открытую форму противостояния между президентской командой и анти-ельцински настроенной частью российского политического истеблишмента, позиции которого оказались персонифицированными в фигуре столичного мэра. Это обстоятельство еще больше затрудняло Кремлю решение задачи создания околокремлевской «партии власти», лояльной семье президента.
Важнейшим событием конца июля стало взрывное развитие ситуации после того, как президентская сторона решила «подвесить» Ю. Лужкова. ФСБ нанесло удар по жене столичного градоначальника Е. Батуриной и ее брату В. Батурину, возглавляющим соответственно фирмы ЗАО «Интеко» и «Бистропласт», которые ФСБ грубо и бесцеремонно попыталось связать с делом о незаконном вывозе капиталов за рубеж.
Как и в случае с «пленкой Скуратова», Кремль и ФСБ, за которой все больше закреплялась слава исполнителя «заказов» семьи, проявили узкий стиль мышления, через который четко проглядывала «женская логика», ведшая в конце концов к игре без правил.
Кремль едва ли предвидел, что мэр воспользуется этой попыткой для раскручивания громкого скандала, а не попытается уладить дела «полюбовно», «согласившись и повинившись». Фактически, как и в случае с пленкой, на которой запечатлены кадры из жизни «человека, похожего на Генерального прокурора», предпринятые Кремлем действия возымели обратный эффект и стали поводом для перехода Лужкова в острую контратаку. Очевидно, что и на этот раз ментальность ближайшего окружения Б. Ельцина, явно неадекватная запросам великой страны, была не понята московской элитой, да и не только московской.