Она вспомнила крутые улочки Уфриса с блестящими от дождя булыжниками, лодки и суденышки в серых водах гавани, гомон людей на рынке, сверкающую рыбу, скользящую на землю из сетей, когда привозили свежий улов.
Рикке знала, что была там несчастлива. Она повторяла это столько раз, что сама устала от собственного нытья. Теперь, щупая грязный и вонючий мех своего плаща, она удивлялась, что ее могли настолько задевать холодные взгляды и колкие слова. Глупость, ребячливость и бессилие… Но, возможно, в этом и состоит взросление: когда ты понимаешь, каким гребаным ослом был прежде.
Во имя мертвых, как же ей хотелось вернуться туда, к теплу и безопасности, чтобы за ней не охотились, а только высмеивали! Но Рикке сама видела горящий Уфрис. Может, Долгий Взгляд и способен заглянуть в прошлое, но в одном можно не сомневаться: он никого туда не перенесет. Мир, который она знала, закончился и больше не вернется, как никогда не вернется к жизни тот повешенный. А мир, который ей остался взамен, был мрачным, промозглым, и вдобавок способным на подлости и открытую жестокость.
Рикке ничего не могла с собой поделать. Она была такой голодной, замерзшей, усталой и испуганной – и впереди ждало в лучшем случае то же самое, только в большем размере. Она стояла, бессильно опустив онемевшие руки, ее плечи тряслись, слезы беззвучно стекали по лицу и капали с носа, оставляя слабый привкус соли на дрожащей нижней губе.
Изерн шагнула к ней, мягко положила руку ей на плечо. Взяла ее за подбородок, приподняла и заговорила таким тихим голосом, какого Рикке еще никогда у нее не слышала:
– Знаешь, что говорил мне мой папаша, когда я принималась плакать?
– Н-нет, – всхлипнула Рикке сквозь сопли.
Резким, сильным движением Изерн дала ей пощечину. Рикке замигала, разинув рот и щупая рукой пылающую щеку.
– Что…?
– Вот что он мне говорил. – Изерн сильно встряхнула ее. – И когда ты получаешь вот такой ответ на свои слезы, то очень быстро перестаешь хныкать и начинаешь делать то, что необходимо.
– Угу, – пробормотала Рикке, чувствуя, как все ее лицо пульсирует от боли.
– Да, тебе довелось столкнуться с трудностями. Болезнь, припадки, все считают тебя сумасшедшей, и так далее и тому подобное. Но вместе с тем ты родилась, имея при себе все части тела и крепкие зубы на хорошеньком личике. Ты была единственным ребенком сильного вождя; пускай без матери, зато у тебя был целый замок бестолковых старых воинов, которые души в тебе не чаяли.
– Проклятье, это нечестно… А!
Изерн ударила ее снова, еще сильнее – так сильно, что к соленым слезам на ее губах прибавился соленый вкус крови.