— Что ж, тебя бьют, а ты только с боку на бок поворачиваешься? Или уже привык?
Нестеров угрюмо ответил:
— У подсудимого слово одно, и то — последнее.
— Напрасно вы его защищаете, Игнатий Петрович, — гневно сказала Варя. — Мы проверили почти две сотни шурфов.
— Н-да, картина, я бы сказал, ясная, — стараясь быть холодным, так сказать, академичным, поддержал ее Палехов. — Вот образцы проб. — Он указал на деревянную полку, шедшую вокруг палатки до двери. — Ясно, что ожидать здесь алмазы трудно…
Он говорил, говорил, говорил, повторяя все те слова, которые и Саламатов и Нестеров слышали от него сотни раз, тщательно перечисляя: первое, второе, третье…
Саламатов но выдержал и перебил его:
— Вам бы, Борис Львович, прокурором быть. Все параграфы вспомнили. Жаль только, что о человеке забыли! — Он обернулся к Нестерову и раздраженно воскликнул: — Да говори же, Сергей! Тут нужны геологические доводы, чтобы тем же камнем да обратно!
Это была последняя возможность отстоять свое дело. Нестеров напрягся, как перед прыжком, но заговорил спокойно, чувствуя, что каждое слово может перейти в крик, каждый жест бессильно оборваться. Сколько раз он повторял этим людям все доводы, все выношенные и вспыхнувшие в нем с силой откровения догадки? Варю он не винил: она часто поддавалась давлению чужого авторитета, поэтому ей никогда не стать самостоятельным геологом. Но ведь Палехов-то, черт его возьми, открывал же что-то, он же искал и находил и знал сам, что иной раз интуиция стоит дороже многих доводов, а ведь у Нестерова были и доказательства, — неужели Палехов их не видит или не хочет видеть?
— Мы работаем третий сезон, — сказал Нестеров. — Первые алмазы мы нашли в позднейших отложениях, которые действительно пережили, может быть, не один перемыв, побывали в русле не одной реки. Вы, — он пристально посмотрел на Варю и на Палехова, — пошли по этому ложному, хотя и легкому пути. Осенью я повторил вашу ошибку. Но хорошо, что я ее понял. В трех шурфах мы вскрыли ультраосновные породы. Река меня все-таки не обманула. Дайте мне еще три месяца, а потом делайте что хотите, хоть судите. Но уйти я не могу. Ведь и в Сталинграде можно было уйти на другой берег реки. Однако никто этого не сделал.
Саламатов вздохнул и сказал тоном задушевного признания:
— Эх, поздно мне учиться вашей науке! Но решайте как хотите, а я с Нестеровым.
— Вы кому верите, геологу или мечтателю? — взорвался Палехов.
— Сталинградцу, — медленно ответил Саламатов и повторил с угрожающей силой: — Сталинградцу и открывателю. Нестеров уже нашел здесь девять кристаллов. Он делает полезное дело. Его доводы мне кажутся правильными. Я за него.