Все это промелькнуло в памяти мгновенно. Конечно, давно уже прошли те времена, когда приискатели отдавали весь свой азарт и талант на выдумки подобных «художеств». Давно уже прекратились дикие гульбища «фартовых», драки и поножовщина, но еще остались некоторые замашки, вроде той, что привела Лукомцева в магазин и заставила скупить детские кровати. Это можно было понять. Все лето бродил приискатель по горным отрогам и речкам, мок, голодал, жарился под солнцем днем и замерзал ночами, и вот он поймал удачу за хвост, — как же ему было не покуражиться, не показать другим, какой он молодец? И Нестеров прощал Лукомцеву этот кураж.
3
С грохотом открылись двери. Юля взвизгнула и отскочила подальше. На пороге появился невысокий парень в расстегнутом полушубке, из-под которого виднелась прожженная у костров атласная рубаха, бывшая когда-то алой. Рев его баяна заглушал голоса восхищенных зрителей, провожавших счастливого приискателя. Следом за Лукомцевым появился малорослый, похожий на мальчишку, черноволосый, с реденькой бороденкой остяк Тимох. Провожатые, заглянув в дверь и увидев начальника экспедиции с хмурым, неприветливым лицом, попятились, и дверь с визгом захлопнулась за ними.
Лукомцев последний раз сдвинул мехи баяна, снял широкий ремень и пустил баян на пол. Шагнув вперед, он размашисто поклонился и сказал:
— Здравствуйте вам! Привет и почтение!
Видно было, что его уже угостили малость — глаза его поблескивали, голос был громким, лицо бледное.
Нестеров поднялся и упрекнул его:
— Ну и ну, Андрей! Все еще не угомонился?
Лукомцев часто замигал глазами, схватил его руку и затряс в своей черной, заскорузлой ладони.
— Батюшки! Сергей Николаевич вернулся! С праздником вас! — Он проговорил это бессвязно, вдруг повернулся к остальным и, чуть не плача, выкрикнул: — Да что же вы мне об этом раньше не сказали? Разве бы я такую встречу устроил?!
— Довольно тебе паясничать, Андрей! Садись, рассказывай…
— Милиция по тебе плачет, по зимогору, — шутливо, но с явным оттенком неприязни проговорил Палехов. — Рассказывай: в каких горах горе мыкал?
— Плохо уговариваете, товарищ начальник, — еще более неприязненно ответил ему Лукомцев. — Ничего я вам не скажу, а вот с Сергеем Николаевичем потолкуем…
Нестеров попытался остановить Лукомцева, пока тот еще пуще не надерзил начальнику.
— Попал бы ты ко мне в роту, я бы с тобой поговорил! — пошутил Нестеров.
Лукомцев грустно сказал:
— А разве я об этом не просил? Не берут! Я ведь камнем битый, землей мятый, медведем калеченный. А был у меня секрет, как войну прикончить…