— Куда же она ушла без лодки? — спросил Саламатов.
— А кто ее знает? Разве у такой спросишь? Переночевала, чаю напилась, ружье на плечо вскинула, да и ушла.
— А лодка?
— Что лодка? Кто ейную лодку тронет? Сейчас же закричат: на лесничихиной лодке тот-то пошел, пристал там, туда направился. И оглянуться не успеешь, как всадит заряд дроби пониже спины, — потом оправдывайся!
— Давно она ушла? — допытывался Саламатов.
— Так три же дня назад, я говорю. Людей переставила на верхние плотбища, переночевала одну ночь и ушла.
— И ничего не говорила?
— Может, с десятником и говорила. У такой не спросишь. С ней и сам-то Лунин шепотом разговаривал, — а я что? Она не любит, чтобы в ее дела мешались.
— Из охотничьих колхозов никто к реке не выходил?
— А что им тут делать? — равнодушно сказал Федосеев. — Раньше они в магазин наведывались, а теперь он закрыт.
Саламатов помолчал и сказал, обращаясь к Нестерову:
— Хочу вместе с вами через горы перевалить.
Федосеев с любопытством посмотрел на геолога и секретаря райкома. Он уже слышал из разговоров молодежи, что они собираются пройти на Ним, и не одобрял этой затеи. Он оглядел небо, белые вершины гор и вмешался в разговор:
— В горах снег выпал, а потом оттепель ударила, так что там снежных зажор много. Да и болота водой напились, еще утонете. А на верхотуре ветер сильный, к морозу поворачивает.
Саламатов взглянул на Нестерова. Нестеров как раз подумал о том, что дальнейший путь через горы будет нелегок. Но если Саламатов собирается разделить с ними этот путь, тем лучше. А кроме того, честно говоря, трудно вот сейчас здесь, на берегу, проститься с последним человеком, связывавшим людей отряда с большим миром.
— Я согласен, — сказал он.
— Вот и хорошо, — обрадовался Саламатов.
— И чего людям надобно? — недовольно ворчал сторож. — Нету у них настоящего спокойствия. Одна ушла невесть куда, теперь и эти в зимогоры записываются.
— Что ты бубнишь, Федосеев? — спросил секретарь.
— Мое дело сторона, — ответил сторож и пошел в барак помогать девушкам готовить обед.
На следующее утро они вышли в поход.
Теперь впереди шел Лукомцев.
Он вел их теми дорогами, которые не были нанесены на карты, но которые знает и помнит всякий охотник, горщик, приискатель, то есть каждый человек, проводящий большую часть жизни в лесу. Следом за Лукомцевым шли девушки, одетые в ватные куртки и штаны, опираясь на альпенштоки, чуть согнувшись под тяжестью заплечных мешков. Хотя большинство вещей было отправлено с обозом, все же продукты и кой-какие инструменты, взятые с собой, составляли изрядный груз. Со своими палками и ношей на плечах они были похожи на странников. Отойдя от бараков, помахав палками провожавшему их сторожу, девушки запели высокими голосами полюбившуюся им песню: