– Нельзя вечно прятаться, Далт.
Слова обожгли его, как виски – больное горло. Правая рука сжалась в кулак. Не от гнева – от отчаяния.
– Я занимаюсь тем, что мне нужно сейчас. Даже если весь мир со мной не согласен.
Уоррен опустился на стул напротив. Им бы взглянуть друг другу в глаза, взяться за руки. Они же братья!.. Но Далтон вообще перестал реагировать. Из него будто выкачали всю энергию.
– Мы все переживаем за тебя. Прошло больше года после трагедии.
Больше года. Год, четыре месяца и два дня. Какая разница! Боль не утихла. И никогда не утихнет. Никогда не оставит его в покое.
– Уоррен, мне нужно оставаться здесь.
Брат приподнял руки и со стуком уронил на столешницу. Банки звякнули.
– Почему сейчас? Первые месяцы после похорон ты был дома. Мы все думали… мы думали, ты восстанавливаешься.
Восстанавливаться? Далтон даже не знал, что это такое.
– И почему здесь? – продолжал Уоррен, показывая в сторону окна.
Далтон любил смотреть в окно на кухне. По утрам, поглощая горячий кофе, он видел дельфинов, днем – рыбацкие лодки, по вечерам – какую-нибудь роскошную яхту. Рыбы подпрыгивали над сверкающей поверхностью моря, когда огненный шар солнца опалял горизонт. Но самым его любимым занятием было наблюдать за птицами, которые сидели на покачивающихся ветвях плакучей ивы по левую сторону от его коттеджа. С утра он пил кофе, жевал трубочку корицы и намечал, какое помещение декорировать, где требуется зачистка и окраска. И все же здесь была жизнь. Пусть даже не его.
Уоррен помахал рукой перед его лицом:
– Эй! Земля вызывает Далтона.
– Что?
Брат обреченно выдохнул. Он устал биться о каменную стену, возведенную Далтоном. Уоррен потер ладонью шрам над правой бровью. Когда-то они играли в бейсбол, и эту отметину подарил ему Далтон.
– Почему здесь? – повторил Уоррен более мягко, хотя уже терял терпение. – Или ты наказал себя этим островком? Здесь хуже, чем в последнем кругу ада? Почему, Далт? Почему ты всех отталкиваешь?
Далтон показал на столик.
– Я сварил тебе кофе. И приготовил постель.
Уоррен вскочил, оттолкнув стул. На этот раз в его движениях не было угрозы, лишь разочарование и полная безнадежность.
– Мама так и знала, что все без толку. – Он повернулся спиной к столу и оперся руками о столешницу.
Далтон закусил губу.
– Я намерен продать бизнес.
Уоррен резко отвернулся от окна, за которым по берегу разгуливали чайки.
– Ты серьезно? – Что звучало в тоне? Раздражение? Недоверие? – Ты ведь любишь свою фирму! Когда не скатываешься в депрессию… Вы с Мелиндой начинали с нуля. – Да, конечно, раздражение. – Как тебе могло прийти в голову продать все?