Речь идет о предвестии длительной истории прогресса, преследующего одну цель — увеличить скорость передачи данных. Текст — первый товар, издержки на воспроизводство которого практически равны нулю. Но не последний.
Книга стала первым номадическим предметом серийного производства. И опять же не последним.
Успех книгопечатания грандиозен. Ведь новые классы общества нуждаются в популяризации того, что они сами проповедуют: свободы слова, индивидуализма, здравого смысла, греко-иудейского идеала.
К 1490 году, спустя 40 лет с момента появления в Европе, печатные станки работают уже в 110 европейских городах. Лидирует Венеция, Антверпен с типографиями Христофора Плантена не отстает. К 1500 году в Европе уже напечатали 20 млн книг. Марсилио Фичино и Джованни Пико делла Мирандола в своих трудах вспоминают греко-иудейское и арабское наследие, до сих пор подлежавшее тщательной церковной цензуре. Читатели обнаружили, что в Библии написано не совсем то, о чем говорят священники. Что существуют философские трактаты, в которых рассказывается о разуме и любви. Что от них скрывали знания евреев, греков, римлян, арабов и персов. Люди хотят читать эти тексты не на латинском языке, на котором больше никто не говорит. Местные языки заменяют церковный, используемый в качестве официального лишь в нескольких канцеляриях.
Всего за несколько десятилетий книгопечатание разрушает мечты Ватикана и германской Римской империи объединить Европу вокруг латинского языка и церкви.
Урок на будущее
Новые коммуникативные технологии как средства централизации — безжалостный враг властей на местах.
В 1517 году Лютер читает Библию своим сторонникам, в борьбе с коррупцией и развращенностью папства объединяется с немецкими принцами против церкви и императора.
Протестантизм определяет национальное самосознание. Наступает время наций.
Нидерланды требуют независимости от Карла V Габсбурга, управляющего территориями от Мадрида до Фландрии, и находят поддержку в лице Англии. Обе страны становятся протестантскими. Карл V пытается запретить въезд в Антверпен иностранцам, которые ускоряют прогресс и развитие города. Главные немецкие банкиры — Хёшстеллеры, Фуггеры, Вельзеры — обосновываются в Антверпене. Из Америки прибывают корабли, груженные серебром, и торговля процветает. В 1550 году, в период расцвета, Антверпен насчитывает 100 тысяч жителей: масштаб рыночных центров увеличивается.
Однако постепенно третий город — сердце рыночного строя теряет позиции: ему не хватает средств, чтобы содержать свою структуру. Усиленная эксплуатация серебряных копей в Америке вызвала падение рыночной стоимости металла, торговля которым лежала в основе рыночной системы Антверпена. Золото (торговлей которого Антверпен не занимался) дорожает и становится более привлекательным для спекулянтов. Гугенотские войны разрывают морские связи между Нидерландами и Испанией и отрезают Антверпен, у которого нет военного флота, от торговых партнеров. Серебро остается в Севилье либо переправляется в средиземноморские страны. В Антверпене начинается финансовый кризис, к 1550 году он теряет лидирующие позиции. Не последнюю роль здесь сыграли спекуляции на бирже, начатые в Севилье.